Вся Греция терпеть не может
недвижные глаза на белом
лике
с блеском олив,
там, где стоит веками
с белыми руками.
Вся Греция ругает
тот бледный лик,
когда улыбку источает,
сильнее ненавидя,
когда становится он
бледно - белым,
былые чары вспоминая
и невзгоды.
И видит Греция дочь бога,
недвижную, рожденную
любовью,
красу холодных ног,
коленей стройных вызов,
и деву бы бесспорно полюбили,
когда бы её пепел положили
среди могильных, скорбных
кипарисов.
Helena
All Greece hates
the still eyes in the white face,
the lustre as of olives
where she stands,
and the white hands.
All Greece reviles
the wan face when she smiles,
hating it deeper still
when it grows wan and white
remembering past enchantments
and past ills.
Greece sees unmoved,
God's daughter, born of love,
the beauty of cool feet
and slenderest knees,
could love indeed the maid,
only if she were laid,
white ash amid funeral cypresses.