* * *
Таёжные люди ушли по неведомым тропам
из этого мира, никто и не знает — куда.
Подбитые камусом лыжи по синим сугробам
небесным скользили и не оставляли следа.
Счастливые дети природы, они не сумели
ужиться с недобрым искусом новейших веков,
покинули всё, что лелеялось от колыбели,
в укромных местах схоронив деревянных богов.
Остался последний — на всю ойкумену, быть может,
ни отчих преданий не помнящий, ни языка,
не осознающий, зачем так безжалостно гложет
дремучую душу постылая эта тоска.
Его простаком безобидным в посёлке считают.
Весёлые лесоповальщики-вахтовики
не то, чтоб жалеют, но, в общем-то, не обижают,
кидают в треух кто бумажки, а кто медяки.
Один подарил повидавшую виды фуфайку,
другой же с получки расщедрился на опохмел.
А как-то его, алкоголика и попрошайку,
известный писатель на видео запечатлел…
Ах, кто сам себя образованным не почитает?
Но генная память смутит дрессированный мозг —
и та же тоска нутряная свербить начинает,
как старые струпья, сквозь цивилизации лоск.