Константин Бальмонт МАЛОЕ ПРИНОШЕНИЕ
Отдельные страны земли разъединены природой и людьми. Но есть мировая перекличка от страны к стране. Одна другой дарит свой красивый обычай, или верную мысль, или слово песни, или подвиг, пробуждающий души, самые разные, или манит к себе страна страну тем, что есть в ней особенно широкая река, особенно высокая гора, совершенно единственный особенный человек.
Индусский поэт Калидаса чётко сказал:
Великие умы, как горные вершины,
Горят издалека.
И такое дальнее горение превращает даль в близь, связуя одним восхищением разные страны, разные души.
К числу таких горных вершин, которые не разъединяют, а связуют и над которыми не властны время и пространство, принадлежит благовестник русской речи, прозвучавшей во всем мире, Лев Толстой.
Страна к стране посылает в веках вестника, чтобы страны не одичали в своей отъединенности. - такого глашатая, который говорит равно убедительно и своим родным, и всем чужим. Гекзаметры Гомера не поют ли до сих пор и в изменённой Элладе, и в бледной Норвегии, и в учёной Германии, и в неопытной творческой грёзе любого юноши, увидавшего во сне длиннопокровную Елену?
И не читает ли "Дон-Кихота" и русский школьник, и судомойка в Аргентине, и надменный англичанин, полагающий, что лучше британского острова ничего нет на свете, и мало что читающий житель Испании, той страны, которая не только подарила Сервантесу самый звучный язык, но и посадила его в тюрьму?
И не научил ли многому Лев Толстой французов, хотя у них есть Рабле и Руссо, Паскаль, Бальзак, Вилье де Лиль Адан и столько ещё мыслителей и художников слова?
Малый Васютка русской деревни, наклонившийся над сказкой "Чем люди живы", итальянская девушка, с бьющимся сердцем, узнающая о судьбе Анны Карениной, русский сектант, упорный старик, вникающий в слова Толстого о правде и неправде жизни, японец, переделывающий на свой лад отягощенные гроздья цветов и ягод, возникшие в Ясной Поляне, индусский брамин, задумавшийся над мыслительными утверждениями великого русского старца, - не лучезарная ли это победа извечного человеческого духа над косным веществом, не высочайшая ли это вершина такой горы, где у подножия ютятся селенья и девущка, мечтая о юноше, срывает цветы, а выше пересекаются грозные изломы, и уж не могут туда долететь бабочки, разве прошуршат, бросая тень, поседевшие крылья орла, а выше только свет и лёд, а на самом верховном взнесенье - первый свет солнца, когда в долинах ещё ночь, и - последнее замедленное зарево дневных сияний, когда давно уже в равнинах ночь.
Народ, создавший Льва Толстого, как орёл, смотрит на солнце прямо, не боясь ослепнуть. Через Достоевского и Льва Толстого, и только через них двоих из всех европейских художников повествующего слова, наше время посмотрело богу в глаза и сказало всему земному шару, что жизнь людей должна быть изменена по существу.
На острове Ява есть величайший в мире буддийский храм Боро-Будур. Он давно полуразрушен землетрясением, этот исполинский храм Белых Будд, изваянные плиты которого, если бы их поставить вровень одну за другой, протянулись бы на версты. Но до сих пор туда приходят верные и дышат воскурения, и, молитвенно брошенные, лежат на камне цветы.
В день памяти великого русского, возлюбившего любовь и самоотречение, - во имя новой жизни, которая не может не расцвесть, - придя из темноты и уходя в темноту, я оставляю на камне эти три-четыре малые мои цветка.
Konstantin Balmont SMALL OFFERING
Separate countries of the earth are separated by nature and people. But there is a worldwide roll call from country to country. One gives another her beautiful custom, or the right thought, or the word of a song, or a feat that awakens souls, the most different, or beckons the country to the country by the fact that there is a particularly wide river in it, a particularly high mountain, a completely unique special person.
The Hindu poet Kalidasa clearly said:
Great minds are like mountain peaks,
They burn from afar.
And such a distant gorenje turns distance into proximity, connecting different countries, different souls with one admiration.
Among such mountain peaks, which do not separate, but connect and over which time and space have no power, belongs the evangelist of the Russian speech that has been heard all over the world, Leo Tolstoy.
Country to country sends a messenger through the ages, so that countries do not run wild in their isolation. - such a herald who speaks equally convincingly to his relatives and to all strangers. Aren't Homer's hexameters still being sung in the altered Hellas, and in pale Norway, and in learned Germany, and in the inexperienced creative dream of any young man who saw a long-blooded Elena in a dream?
And does not a Russian schoolboy read Don Quixote, and a scullery maid in Argentina, and an arrogant Englishman who believes that there is nothing better than the British island in the world, and a little-read resident of Spain, the country that not only gave Cervantes the most sonorous language, but also put him in prison?
And didn't Leo Tolstoy teach the French a lot, even though they have Rabelais and Rousseau, Pascal, Balzac, Villiers de Lisle Adan and so many other thinkers and artists of the word?
Russian village boy Vasyutka, bent over the fairy tale "How people are alive", an Italian girl, with a beating heart, learning about the fate of Anna Karenina, a Russian sectarian, a stubborn old man, delving into Tolstoy's words about the truth and falsehood of life, a Japanese, remaking in his own way burdened bunches of flowers and berries that arose in Yasnaya Polyana, a Hindu brahmin who pondered the mental statements of the great Russian elder, - isn't this a radiant victory of the eternal human spirit over stagnant matter, isn't this the highest peak of such a mountain, where villages huddle at the foot and a girl, dreaming of a young man, plucks flowers, and formidable fractures intersect above, and butterflies can't fly there, unless the graying wings of an eagle rustle, casting a shadow, and there is only light and ice above, and at the highest point there is the first light of the sun, when it is still night in the valleys, and the last slow glow of the daytime lights, when it has long been night in the plains.
The people who created Leo Tolstoy, like an eagle, look at the sun directly, without fear of going blind. Through Dostoevsky and Leo Tolstoy, and only through them two of all the European artists of the narrative word, our time looked God in the eye and told the whole globe that people's lives should be changed in essence.
On the island of Java there is the world's largest Buddhist temple BoroBudur. It has long been half-destroyed by an earthquake, this gigantic temple of the White Buddhas, whose sculptured slabs, if they were placed level one after another, would stretch for miles. But until now, the faithful come there and breathe incense, and, prayerfully thrown, flowers lie on the stone.
On the day of the memory of the great Russian who loved love and self-denial - in the name of a new life that cannot fail to blossom - coming out of the darkness and going into the darkness, I leave these three or four of my small flowers on the stone.