Перед стенами с краской и матом,
На суровом полу и без сил
На коленях стоял, но не плакал,
Только руки в молитве сложил.
И неслись за мгновеньем мгновения,
Только он все никак не вставал.
На полу, в уголке, полусогнутый
Он для мамы письмо повторял:
Ты прости меня, мама, грешного,
За любовь, за тоску, за меня,
За бутылку зеленую верную,
Что спасает день ото дня
И за то, что был честным и праведным,
Когда нужно не смог и не лгал,
И за то, что тебя, мою бедную,
На конвой по бокам променял.
За больные серые легкие,
Что хранят теперь только дым.
За морщины на скулах глубокие
И за то, что не стал молодым.
Ты, прости, что не слушал и ссорился
И что шапку зимой не надел,
Что не стал я учителем школьным,
Как когда-то папа хотел.
За мозоли на красных ладонях
И за совесть, что сильно болит,
За ночные крики и стоны —
Тишина и меня оглушит.
И за правду, конечно же, тоже.
За рассудок живой из руин.
Не скучай, обнимаю, родная,
И подпись, единственный сын.
Ах скупые горькие слезы,
Что текут по небритым щекам.
Оставляйте преступников дома.
Отдавайте на суд матерям.