Я погиб в девяносто четвёртом в Чечне,
не дожив полсекунды до пятого.
В эту полночь пробило осколочным мне
на груди Неповинно Распятого.
Мне казалось, что слышал сквозь взрывы и мат
новогоднего гул Даугавпилса я:
'Happy New Year!', когда бородатый Ахмат
надо мной на мгновенье склонился и,
присмотревшись, в сердцах передёрнул затвор
автомата, похоже, 'Калашника'
и на плохо-арабском прочёл приговор
для неверных... А я однокашника
из чечен почему-то припомнил: он был
безусловный поклонник Дудаева,
генерала, который ударил нам в тыл...
...и попал я на фронт под Сараево:
был последним тот бой; шёл пятнадцатый год;
австрияки глумились над сербами...
и в окопе я в землю вжимался... но под
отчего-то пожухлыми вербами
появился Адольф и, сказав, что я враг,
под ребром мне с улыбкой безбожника
ковырнул штык-ножом, вроде, типа 'Demag'...
чтобы каждый признал в нём художника...
Правда, тут же воскрес я на призрачный миг
ко своим – попрощаться с ребятами...
поседевшими, только... однако блицкриг
их накрыло, похоже, 'Сарматами'...
Да, увы, был всегда на чужой стороне,
где бы ни был я, ибо лишь снился
мне Невинно Распятый... И кажется мне,
что на кладбище я Даугавпилса –
10.10.2023