И пока я жив, помню, милая:
яркий свет, первый вдох и... Ты...,
как рождала меня бескрылого,
пеленала в тепло мечты...,
как смеялись глаза усталые,
как стонала спина в крови,
в колыбели мне пела малому
о бескрайней своей любви...,
как поила ты утра росами,
как дарила свои следы –
чтобы легче ходилось босому
по бескрайней твоей любви,
как ты солнце вплетала в волосы –
и в соцветьях твоих волос
я златым занимался колосом,
разнолик и многоголос.
И пекли из меня и сеяли!
И сухою горел травой!
И пугала зима метелями
обессиливший сухостой...
А когда становилось тесно мне
да сильнее сжимал угар,
хворь веков врачевала песнями
да тушила в душе пожар.
И я рос... И я рос и множился,
прирастал во плоти своей,
и покоился и тревожился
на погостах ушедших дней...
Как я сам, так потомки, милая,
только слово одно скажи, –
и с любви благодарной силою
встанем вновь у твоей межи.