В Южном баре ночном, где истома волнами хранима,
где кутят моряки из Гель-Гью, Зурбагана и Рима,
на тряпье на полу бедолага метался в горячке -
тень костлявой старухи над ним воцарялась незримо.
А за тонкой стеною ревет равнодушное море.
Море - старец седой, что ему наше детское горе!
Он не слышит, как бредит бедняга, не в силах подняться:
"Кто-нибудь, отвезите меня, Бога ради, в Констанцу!"
Там прекрасные девы танцуют под сводом небесным.
Там поют белокрылые ангелы с хором воскресным.
Там на рейде рыбацкие яхты на зыби качает.
Там моё босоногое детство по морю скучает.
Из Констанци увёл меня за руку ветер попутный.
Разве что иногда предавался я грусти минутной:
до конца ли мне жизни без дома и крова скитаться?
Отвезите меня, Бога ради, в родную Констанцу!
Всё темнее за окнами сумрак, и волны всё выше.
Ветер воет, и флюгер- кораблик взбесился на крыше.
Иссякают последние силы, уходят мгновенья.
Еле слышного шёпота бредящего не услышат.
Корабли якоря поднимают, и парус вздымают.
О кончине бедняги в Констанце никто не узнает.
И не буду там женщины волосы рвать и метаться.
О кончине бедняги никто не узнает в Констанце.
Там на склонах цветёт виноградник, и пахнет сиренью.
Там дриады играют в лесах на певучих свирелях.
Там поют соловьи под серебряной полной луною,
и цикады в траве отвечают взволнованной трелью.
"Отвезите меня, отвезите на родину" , - молит.
Но за тонкой стеною ревёт равнодушное море.
Море знает, когда наступает нам время расстаться.
Отвези его, стиксов паромщик, в родную Констанцу!