Не улыбается душе,
как будто в ней сквозная рана,
и всё так больно, всё так странно...
Наверно, кончилось уже
кино в заштатном городке,
в заброшенном кинотеатре -
Разборки, приключенья матриц,
билетик, скомканный в руке...
И гомонящая толпа,
спешащая на выход, к свету,
а там – через неделю лето…
Толпа глумлива и глупа,
и однолика.
Это страшно –
одним жующим, мокрым ртом
сожрёт и отрыгнёт потом
любое зрелище…
Окрашен
лилово-сумрачным закат,
луна уже пошла на убыль,
дурмана ангельские трубы
свой источают аромат.
Темнеет. На исходе дня
живёт опасность в подворотнях,
и сумрак, будто бы дремотный,
прогорклым потом провонял.
Луны бельмастый, белый глаз
глядит в упор, не освещая,
и ночь тяжёлая, большая
скрывает страшные дела.
Не улыбается душе,
ей страшно, холодно и зыбко,
замок в двери какой-то хлипкий,
а на самой двери – мишень.
Кто рисовал? И кто стрелок?
Душа моя, в тебя ли целит?
Мой старый дом – сквозные щели
и в окнах выбито стекло,
и печь не греет, а дымит,
вода ржавеет в старых трубах...
А жерла страшных мясорубок
жуют и давятся людьми.
Не сон ли? Нет, всё это явь.
Куда ни глянь, одно и то же…
Какой исход тебе положен,
больная Родина моя?
23.05.16.