Как красный Ленин, отнял у Канта красную розу и погубил её.
Красная роза свежа и прекрасна, В ней есть тайна и неизвестность. Эмпирики - философы, могут много написать о ней хорошего, а поэты и ещё больше, и надо просто благодарить природу и бога за создание розы. Люди подружились с этим цветком и он, радует, зачаровывает.
Но кроме просто прекрасного цветка, - роза может быть подарком. И это уже синтетическое (дополнительное) знание, оно приходит в наш разум в процессе познания вещи, в данном случае розы. Синтетическое знание придумал философ Кант, когда описывал работу разума. Но роза по Канту сама – по себе ноумен, вещь в себе. Она может неожиданно завянуть и разбросать лепестки, а может больно уколоть и огорчить за вероломство. Почему природа сделала её такой или это бог сделал нам подарок, чтобы поглядев на цветок, через нас прошла какая – то радость или феномен счастья (явление). Так предположил философ, а как это происходит не известно и не познаваемо.
И получается априорное знание: свежие розы в подарок – это всегда хорошо. Это настолько хорошо и необъяснимо, и наверняка в точку, что рассудок, который всегда под разумом, выдаёт решение – усиление: «А если миллион роз подарить этой недоступной актрисе»? И разум принимает безумное решение, - всё продать, но подарить. И вот, свершилось! Площадь, - миллион роз, взгляд из окна, бедняга, - художник, в состоянии счастливого блаженства. Она, конечно же, увидит его, она, примет его радость, и её овеет торжество её величия. Ну прямо, картина маслом.
У Канта, - это трансцендентальный феномен, за пределами чувственного опыта. Необъяснимая метафизика. А что происходит на деле: ноумен – роза (вещь в себе) превращается через эмпирику чистоты свежести, нежности, через синтетическое знание силы подарка, усиленное в миллион раз, в блаженство и возможное счастье героев и наблюдателей.
Но можно сказать совсем просто: происходит процесс превращения вещи в себе в вещь для нас. И нет никакой метафизики, непостижимого безумства, трансцендентальных феноменов, кантианства в чистом разуме. Этот процесс диалектический материалист, В. Ленин, называет познанием. По Ленину, роза, материальная вещь, по опыту, растение цветок объективно реального внешнего мира, - есть отражение предмета окружающей природы в виде субъективного образа в нашем сознании.
Для агностиков – кантианцев важна первичная эмпирика, чувственный опыт в познании, а далее синтетическое новое знание, аналитика рассудка, решение разума и метафизика случившихся метаморфоз. Но для материалистов ленинцев, это буржуазная атрибутика не вписывается в рамки социалистического реализма.
В своей ключевой работе о познании: Материализм и эмпириокритицизм, Ленин отмечает, что не смотря на материалистические компоненты в теории Канта, - «вещи в себе» последующие философы, Э. Мах (1838 – 1916), позитивист, эмпирик и Р. Авенариус, (1843 – 1896), эмпирик, которых Ленин критикует за реакционные взгляды, возвращаются к идеализму и агностицизму, а новая школа материалистов Л.Фейербаха, К Маркса и Ф. Энгельса пошла от Канта влево, к полному отрицанию всякого идеализма и агностицизма.
Философия диалектического материализма распространяемая этой школой привела к полной замене политического строя в России в 1917 году и образованию позднее стран социалистического лагеря в Европе. Так какие же метаморфозы произошли с нашими прекрасными розами с их небесной душой.
И.П. Мятлев, 1834 год, написал известные строки. Восторг этого стихотворения повлиял на целые плеяды творческих персон русской культуры, которые создали образы возвышенных чувств и музыки.
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Как я берег, как я лелеял младость
Моих цветов заветных, дорогих;
Казалось мне, в них расцветала радость,
Казалось мне, любовь дышала в них.
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты,
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы.
И мне в венке цветы еще казались
На радостном челе красивее, свежей,
Как хорошо, как мило соплетались
С душистою волной каштановых кудрей!
И заодно они цвели с девицей!
Среди подруг, средь плясок и пиров,
В венке из роз она была царицей,
Вокруг ее вились и радость и любовь.
В ее очах - веселье, жизни пламень;
Ей счастье долгое сулил, казалось, рок.
И где ж она?.. В погосте белый камень,
На камне - роз моих завянувший венок.
Автор: И. П. Мятлев
Позже:
Прозаическая миниатюра И.С.Тургенева
…Как хороши, как свежи были розы…
…И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка — и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею — но как она мне дорога, как бьется мое сердце! ….
И вот И. северянин, 1925 год
Классические розы
В те времена, когда роились грезы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
Прошли лета, и всюду льются слезы...
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране...
Как хороши, как свежи ныне розы
Воспоминаний о минувшем дне!
Но дни идут - уже стихают грозы.
Вернуться в дом Россия ищет троп...
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Говоря о формах разума, можно говорить и о коллективном разуме отдельных институтов, в том числе и политических, о собирательном разуме целого общества, объединённого какой-то парадигмой, родовом или разуме династии, разуме элиты общества или сословия (возможно, к примеру дворянства). Это разум нельзя считать главенствующим, скорее общепризнанным и вызывающим расположение отдельных людей общества.
Но вот происходит преобразование общества, к управлению приходят ранее низшие слои, - рабочие и крестьяне. Можно ли говорить что у них другой разум и он, пока не носитель культурных исторических ценностей. А те носители старого формата исчезли, исчез их творческий, накопительный, высокий по духу разум, натренированный и любимый там наверху, у которого были свои музы и ангелы. Тот разум, который должен был продолжить создавать культурные ценности уровня до переворота, он утрачен, развеян по миру.
Того потенциала духа нет. Остались архивы, музеи, образы былого. Но душа былого, самого дорого прекрасного, созданного идеализмом гениальных философий Канта, Гегеля, Монтеня, надразумного, духовного продукта, больше нет. И ни усилием воли, ни вектором усилия воль, его не воссоздать.
А что же розы? Розы остались:
Сын поварихи и лекальщика,
Я в детстве был примерным мальчиком.
Примерным сыном и отличником
Гордилась дружная семья.
Но мне, невинному тогда ещё,
Попались пьющие товарищи,
На вечеринках и в компаниях
Сгорела молодость моя.
Припев:
Увяли розы,
Умчались грёзы
И над землёю день угрюмый встаёт.
Проходят годы,
Но нет исхода,
А мать-старушка слёзы горькие льёт.
А я всё дозы увеличивал,
Я пил простую и "Столичную"
И в дни обычные и в праздники
Вином я жизнь свою сгубил.
И, хоть имел я представление,
Что это есть моё падение,
Но на работу стал прогуливать
И похмеляться полюбил.
Припев.
Братья Жемчужные
Можно вспомнить Ницше: "В чём мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он – бедность и грязь, и жалкое довольство собою». Из книги, «Так говорил Заратустра» Можно посыпать голову пеплом, можно не посыпать, но войти в чистое прекрасное море того разума уже не получиться, Матрица его разрушена, Моделей и трафаретов в преемственной памяти творческих носителей нет, как нет и носителей той ушедшей навсегда команды.