промокшим клином межсезонья прибьют тебя к земле дожди,
а в небе стая душ вороньих на постриг в снег благословит.
своим мальчишеским задором ветра до слез развеселят,
и ты, увлекшись разговором, сойдешь с земли,
как с корабля.
и будут доски на причале скрипеть во след твоим шагам,
и ты окажешься вначале. и ближе к звездным берегам.
как будто бы и не родился, не умирал,
не воскресал,
а сразу в жизнь и в смерть влюбился в конце не начатых начал.
промокшим клином утки в сердце летят, треклятые, на юг,
а ты глотаешь водку с перцем, не дожидаясь снежных вьюг.
и, завершая разговоры, спешишь успеть на свой корабль -
ветров дождливых приговоры,
да в небе осени журавль...
да стынь морозная в квартире, сгоревший чайник, хлебный квас,
уснувший кот в постельном мире мурлычет самый сонный джаз.
и ты, кликуша зимней стужи, минорной осени паяц
благословишь вороньи души,
раскинув ангельский пасьянс.