Я маме прочитал стихи.
Я начал очень осторожно,
всё время думал: "Эти - можно,
вот эти, вроде, неплохи..."
Она смотрела на меня
большими карими глазами.
Я словно перед образами
стоял, колени преклоня.
Но вдохновение влекло,
и я, как делают все дети,
забыв делить на те и эти -
читал стихи. А время шло
так, словно в эти полчаса
оно свести в одно хотело
(и, промелькнуло, что – успело)
земные наши полюса.
Меня тревожило слегка,
что в тех строках, где всё смеялось,
её лицо не изменялось.
В моей руке её рука
себя расслабленно вела.
А я, сжимаясь временами,
просил у Бога, чтоб меж нами
вновь – та черта – не пролегла.
Я кончил чтение. Она
спросила: "На`долго ль в "пенаты"?
Как внуки? Велики ли траты
на обученье?" Из окна
подуло ветром. "Что ж, друзья,
идёмте спать". Укрылась в спальне…
Бывали ль вы в исповедальне,
где исповедаться нельзя?
И мне вдруг стало всё равно:
что дальше? Нужно ль – всё сначала?
И ветка яблони стучала
в полуоткрытое окно…