(предыдущий фрагмент «IX. На женские уловки никакого нет суда»
http://stihi.ru/2023/10/21/4880 романа «Миледи и все, все, все»)
...Одной рукою притянув за шею
хозяина к себе, она в кулак
другую руку за спиной своею
для Шарля сжала, мол, молчи, дурак!
Остынь, мол, и крепи надёжность тыла!
На женские уловки нет суда!
Распущенность любовницы смутила
ревнивца Шарля – шпагу бы сюда!
Фальшивому идальго темперамент
никак играть испанца не мешал.
Ум гибкий есть профессии фундамент.
Лишь Кодексу шпиона внемли, Шарль!
Уменье реагировать мгновенно
при каждой ситуации молчком –
не лишнее всегда. Неимоверно
бороться трудно с ревностью, но в ком
сейчас сильнее чувство лицедея,
как не в юнце, вошедшем в роль и в раж!
Внедрение – вот главная идея
для умного шпиона. Цель – не блажь.
Камзол у д'Артаньяна был притален –
в таком дышать в миг ярости невмочь.
У Шарля ноздри гневно трепетали,
когда сжимались зубы. Ярость прочь!
Он молча проклинал судьбину злую,
когда два полупьяных поцелуя
в единый вызывающе слились.
Ну, как стерпеть сей дьявольский сюрприз?!
Напав на господина де Бриенна,
сравнить на прочность череп и бутыль?
Тогда вбежит сержант и непременно
всю кровь из гостя выпустит, упырь.
Красотка мягко, как бы с неохотой,
сама прервав лобзание взасос,
оборотилась к спутнику с зевотой:
– Что ты стоишь, как каменный утёс?
– Засиживаться было бы бестактней.
– Ночуем мы в гостинице, не так ли?
Две ночи мы не спим уже подряд.
Любезный генерал наш будет рад
сам лично проводить нас до кареты,
а мы его восхвалим от души
за полноценность той нежданной лепты,
что внёс он в наш уют в такой глуши.
Расстроенный хозяин не перечил:
– Уходите так быстро? Вот печаль!
Ночами модно пить в Европе чай
пред выходом. Под чай в Европе речи
галантнее. Хотите, угощу?
– До выхода осталось уж два шага,
а к мужниному модному плащу
пошла бы конфискованная шпага.
– Сержант, верните всё моим гостям
и обеспечьте путь им до таверны.
Рад услужить был вашим, Клер, устам.
Желудку услужил? – Неимоверно!
Спасибо, де Бриенн! Я, как никто,
ценю вкус кильки, поданной на злате.
– Послужит утешением мне то,
что я взгляну на вас ещё и сзади.
Тут по уши влюблённый де Бриенн
сказал, целуя руки ей и плечи:
– С изображеньем вашим гобелен
я закажу в честь первой нашей встречи.
У женщины расширились глаза:
– Там будет мой вид спереди иль сзади?
Как жаль, что мы находимся в осаде.
На воле я – такая егоза!
Проклятая война! Конца не видно!
– А вы интересуетесь концом?
– Когда грохочут пушки, я фригидна.
Бриенн заметно помрачнел лицом:
– Не жаль, что так мотает вас по свету,
но жаль, что я не знал вас столько лет!..
Сержант, сопровождавший вновь карету,
вернул «испанцу» шпагу и стилет.
Шарль, ждавший от распутницы доклада
и объяснений, услыхал: «Не ной.
Так надо, милый мой, поверь, так надо».
От женского мурлыканья герой
терял свою воинственность ревнивца,
поскольку чувства к «лондонской жене»
в душе успели так укорениться,
что твёрдый гнев похож стал на желе...
Карете преградил дорогу всадник –
ему навстречу выехал сержант.
Мозг д'Артаньяна, этакий рассадник
тревожных мыслей, выбрал вариант
заведомого сговора ночного.
Хотя и не услышал Шарль ни слова,
Он бдительным решил быть до утра –
от всех еретиков не жди добра.
– Заведомо я чувствую опасность,
и к ней есть сыска местного причастность.
Уснуть бы, но беду бы не проспать!
Ты дразнишь коменданта. Я раз пять
готов был разобраться с де Бриенном.
– Не жду я, что ты станешь сам примерным
помощником мне, ревности назло.
Ну, так хоть не мешай! Нам повезло,
учти, сегодня с первой же минуты,
как начал де Бриенн вести допрос
и быстро превратился из зануды
в обычного влюблённого. Есть спрос
на красоту мою у местной власти –
преступно было б этим пренебречь.
– Ага, от нетерпенья извелась ты!
Так и мечтаешь с ним в постель возлечь!..
Не загружая больше пищеводы
и сходу начиная видеть сны,
«супруги» изнывали от зевоты –
им отдых нужен от дневной возни.
Положен был, видать, традиционно
гостиничному номеру сюрприз.
Они б не удивились, объявись
в их комнате козацкие знамёна.
Они б дверях застыли, не присев,
встреть тут их обнажённые нимфетки.
Но в номере их ждал всего лишь шеф
неспящей ларошельской контрразведки.
Начальник контрразведки сделал жест,
как будто Шарля стать призвал смиренным.
– Мадам, я наложу на вас арест
за шашни с генералом де Бриенном.
Его вы попытались соблазнить
в условиях смертельных испытаний!
– А вы в вину посмели мне вменить
то, что интимной и священной тайной
являлось для двоих! Несносна прыть
сверхбдительных блюстителей порядка!
Но знаю я, что может примирить
нас с вами. Поделюсь я с вами кратко,
как только удалится мой супруг.
Его взять очень трудно на испуг.
Он – яростный борец за справедливость.
Хосе, спустись в харчевню, сделай милость!
«Муж» проворчал: – Давай без крайних мер.
– Я разберусь лишь с недоразуменьем.
Блюститель местных нравов онемел,
на всё взирая с крайним изумленьем.
С большою неохотою Хосе
ушёл, чтоб отыграться на ступенях.
Впадая в ревность, впрочем, как и все
мужья, он меньшей частью отупелых
мозгов своих дал женщине «добро»
на правомерность всех её уловок.
Но шпага колотилась о бедро,
напомнив, что он – волк, а не телёнок…
Пусть был обескуражен де Барас,
красавица нисколько не терялась.
Она с кошачьей грацией прошлась
и молвила: «Наслушались вы кляуз,
а нужно самому всё познавать! –
она вцепилась в гостя без стесненья
и резко повалила на кровать. –
Пора вам осознать своё везенье»!
Он даже не успел сознаться в том,
что сам припёрся, исходя из страсти,
а Клер уже прижалась животом
и грудью. Импульс похоти всё застил,
в намерениях гостя – слиться с Клер.
Конечно, не с тигрицей тут вольер,
однако же и он не укротитель.
Но выйдет из него лихой сожитель.
…В мозги гасконцу влез такой разброд,
что снизился до плинтуса в нём тонус.
Крутышка Клер – греха и страсти помесь –
не много ль на себя всего берёт?!
Плевал герой с досады на порожки.
Что делать? Чем заняться вообще?
Он раньше б не простил таких вещей:
«жена» ему вот-вот наставит рожки.
В харчевне, затерявшись в шантрапе,
Шарль пил, да так, что выпасть мог в осадок.
Какой хандры наложит отпечаток
на Шарля одиночество в толпе?
…Мычанье сладострастное в тон бель,
в тон Клер гость издавал, презрев остаток
благоразумья – плод запретный сладок.
Кобель и в контрразведке есть кобель.
…Быть перестала путеводной нить,
которой доверял Шарль в лабиринтах
суровой жизни. Смыслом наводнить
своё вращенье на чужих орбитах,
в испанцах раствориться или в бриттах –
совсем не то, что делать он привык.
Не потеряться в чужеродных ритмах,
не скиснуть от нелепых закавык –
к чему такая выпала задача?!
Заделаться что ль мачо? Но за мачо
ему от Афродиты попадёт.
Ему всё под запретом, не иначе,
а ей цвет местной власти – оба мёд.
Ей для интриг своей не жалко плоти,
а он, коль даже словом будет против,
то сразу сам – глупец и обормот!
Хороших вин, а также их подделок
почти уж не заказывал народ.
Харчевня в этот час была без девок.
Сосал лишь пиво всякий бедный сброд.
Тут если и стоял шум, то от хруста
сухариков солёных на зубах –
не худшее из местных редких благ.
Народу было за полночь негусто.
Сержант из контрразведки и эскорт,
расположившись поодаль, вприглядку
с «испанцем», пили пиво, слабый сорт.
Сержант съел только лягушачью лапку,
а пива тоже выпил не бассейн,
когда к нему уверенно подсел
хмельной «Хосе», точнее, поднадзорный.
– Совсем ты отощал тут, волк позорный!
Хозяин, дай нам конской колбасы,
ну и винца голландского неси! –
легко гасконцу было со всем светом
с испанским разговаривать акцентом.
Сержант «испанца» сразу возлюбил,
когда вино блаженно пригубил.
Напитков благородных на халяву
не пил давно, а тут – на всю ораву!
– Сегодня попируем мы на славу!
Я даже мог поставить бы рекорд.
Вот благодать! Как будто второй фронт
голландцы тут открыли. Я – Клемонт.
Давай ещё налей нам за знакомство…
Гасконец, преисполнен вероломства,
сержанту подливал и подливал,
но под закуску, чтоб не наповал:
– Клемонт, ты видел нашу с де Бриенном
красавицу жену мою? Она
нас с де Бриенном любит и к изменам
несклонна. А Барас твой ни хрена
об этом знать как будто бы не хочет
и топчет нашу курочку, как кочет.
Ну, я-то, ладно – малый фигурант…
Но если вдруг узнает комендант,
что ты не смотришь за его зазнобой,
боюсь, что поквитается с тобой
он поутру с суровостью особой!
Давай-ка закругляйся ты с едой,
скорее мчи с доносом на Бараса,
а я останусь тут – смотреть вполглаза,
за шефом тут твоим, чтоб не удрал,
пока его не схватит генерал.
Сержант на посошок допил бутылку:
– Я понял, разлюбезный дон Хосе.
Барас не смеет превращать в подстилку
зазнобу генерала – знают все!
Барасу не сочувствую нисколько.
Пусть он от генерала шило в зад
получит нынче! Знаю, это колко.
Посмел чужую собственность лобзать?!
(продолжение в http://stihi.ru/2023/10/29/7949
«XI. От нетерпенья вся извелась ты!»)