Еле дышать буду,
Чтоб тебя не будить,
Чтоб тебя не будить. ©
Мне исполнился год, но обращаться всё ещё не получается. Мама успокаивает, говорит, что не нужно торопиться и расстраиваться. Успею ещё побыть человеком, не так уж это и интересно. Всё у меня с запозданием. Ровесники давно расстались с мамами и обзавелись собственным потомством. Но нам хорошо вдвоём, не скучно. Хотя по натуре я совсем не одиночка. Когда мама пропадает на несколько дней, мне становится без неё тоскливо. Даже аппетит пропадает.
Я пытаюсь вызывать картинки в дымчато-золотистой друзе раух-топаза. Но получается не всегда, а если и выходит, то изображения нечёткие, смазанные. В основном это разные человеческие самки. Как их там... Женщины. Или девушки. Мама тоже умеет обращаться в женщину. Это немного пугает. Она становится огромной, берёт меня на руки. Кожа её делается гладкой и голой, без привычной приятной шёрстки. Тело укорачивается, а задние лапки удлиняются. Я не понимаю, для чего нужны такие длинные. Бегать гораздо удобнее на четырёх, сильными прыжками выбрасывая тело вперёд. Да, я понимаю, что сам наполовину человек. Отец мой самый настоящий человеческий мужчина. И настанет день, когда и мне придётся обратиться, чтобы продолжить род.
Когда у самки-оборотня рождаются щенки, тут всё понятно. Всегда есть вероятность, что кто-то из малышей будет оборотнем. Да и щенков обычно несколько. Если же ты появился на свет от женщины - всё несколько сложнее. У людей чаще рождается по одному детёнышу, редко когда двое или трое. Плюс человеческие самки менее доверчивы, нежели самцы. Поэтому выбрать и соблазнить мужчину проще, чем женщину. И вероятность того, что она выносит и родит малыша меньше. Человеческие самки иногда избавляются от детей. Но даже в случае успешного развития событий, не факт, что ребёнок родится оборотнем.
Эти способности к обращению проявляются только в период полового созревания. У людей он значительно позже. И обычно самцы-оборотни, зачавшие детей с человеческими женщинами не доживают до момента, когда их дети обретают эту способность. Хоть и знают о ней с рождения. Точнее, не то чтобы знают наверняка, но чаще всего чувствуют, стараясь несколько первых лет жизни наблюдать за своими отпрысками.
В условиях дикой природы мы живем около пяти лет. Обычные особи без способностей к обращению половозрелыми становятся уже к трём-четырём месяцам и могут оставлять потомство. У оборотней сроки несколько отличаются. Поэтому мама на мой счёт пока не тревожится. Или делает вид, чтоб не расстраивать меня.
Да, в наилучшем варианте детей должно быть несколько. От разных женщин. Так по рассказам мамы, её дедушка был зачат самцом-оборотнем и человеческой женщиной. Обращаться стал только в 17 лет. Сбежал из дома в лес и выбрал хоть и короткую, относительно человеческой, но дикую и прекрасную жизнь. Благодаря ему на свет появилось от разных самочек несколько таких, как мы. В период размножения самцы могут убегать далеко за пределы своей территории в поисках подруг. Вообще же, спарившись с одной самкой, они направляются на поиски новой, не участвуя в уходе за малышами и полностью избегая отцовских обязанностей.
Я постоянно думаю об этом в последнее время. Мне тревожно и волнительно. От мыслей могут отвлечь только длительные пробежки по пересечённой местности. Поэтому я разгоняюсь и несусь стрелой. Люблю чувствовать своё тело, его красивые обтекаемые формы. Лапки сильно, упруго отталкиваются от поверхности земли, спина высоко выгибается. Я делаю очередной длинный прыжок и...
И неожиданно больно врезаюсь в дерево! Трясу и мотаю головой, ничего не понимая. До дерева расстояние было приличным, и оно было в стороне от намеченной мною траектории движения. Тяну лапки к мордочке и чуть не теряю сознание от увиденного. Вместо симпатичных коротких лапок с замечательными крепкими когтями моей морды касаются какие-то странной формы конечности. И тут до меня доходит!
Я обратился! Свершилось! Я встаю на задние ла... Как их там? Ноги. От высоты или от удара поначалу кружится голова. Делаю несколько неуверенных шагов. Хмм... Честно говоря, думал, что будет гораздо сложнее. Мама, обратившись, всегда поднимала руки вверх и потягивалась, разминалась. Я незамедлительно пробую сделать тоже самое. С удивлением и интересом осматриваю новообретённое тело. Непривычно без шерсти. Те небольшие клочки - на голове, в паху, в подмышечных впадинах - даже с натяжкой за полноценную шерсть не сойдут. Кожа смуглая. Принюхиваюсь и лижу плечо. Что-то не то, морщусь, слишком гладко и неудобно.
Устав стоять, опускаюсь на влажный мягкий мох, продолжая осмотр и наблюдение за ощущениями. Когда более-менее осваиваюсь, ощупав себя, рассмотрев всё, что мог рассмотреть на этом огромном теле, и убедившись, что головокружение прошло, отправляюсь к себе. Мама строго наказала без цепочки в человеческом облике не передвигаться. А цепочка в норе. Я раздумываю, как же теперь в этом великанском обличье достать её из крошечной норы. Но совсем рядом со старой плакучей берёзой, между корней которой располагается вход в наш с мамой дом, я снова обращаюсь. Не долго музыка играла, или как там мама любит говорить...
В течение последующих дней жду маму, чтобы сообщить ей радостную новость. Оттачиваю мастерство обращения. Выясняю интересный факт, - когда цепочка оказывается на шее во время моего пребывания в человеческом облике, при обращении в звериный исчезает. И снять её можно лишь снова обратившись в человека. А друза раух-топаза, кажущаяся такой огромной, на самом деле меньше человеческого ногтя. Все эти обращения туда-сюда меня выматывают. Мамы всё нет, объяснить что к чему некому.
Ещё я с удивлением обнаруживаю, что человеческое тело очень пачкливое, а вылизывать его совершенно неудобно. Во многие места я элементарно не дотягиваюсь. Решаю не оттягивать момент знакомства с человеческими самками после того, как кристалл показал, что они неплохо справляются с мытьём некоторых мест, в частности, паха, посредством привычного вылизывания. С нежностью перебираю в памяти моменты, как мама в детстве мыла меня своим розовым шершавым язычком.
Вспоминаю, как она учила отправлять мысленный запрос кристаллу. Сердцевинка его становится при этом туманной, и сквозь эту туманную серовато-золотистую дымку я и должен разглядеть самочек. В последние дни получается увидеть лишь одну. Два вечера кряду я смотрю, как она плавает в небольшом бассейне. Я тоже люблю плавать, пробовал в нашем озере уже и будучи человеком. Оказывается, не трудно. Можно присоединиться к этой самке и поплавать вместе с ней. В других местах кристалл мне её не показывает. А при виде обнажённой женской фигуры что-то во мне происходит, отчего нестерпимо хочется её коснуться, попробовать на вкус её кожу, почувствовать запах.
Этим вечером я собираюсь осуществить своё намерение и встретиться с этой приятной самкой. Но спохватившись, понимаю, что мне придётся разговаривать с ней. Этого я ещё не пробовал. Да и с кем тут в лесу беседы беседовать. Однако оборачиваюсь и пробую произнести несколько слов. Голос у меня низкий, громкий, совсем не похожий на привычное стрекотание, при помощи которого мы общаемся с себе подобными. Пытаюсь произносить слова на разные лады, прислушиваюсь. Надеюсь, что много говорить не придётся. У меня другая цель. Род не должен прерваться и моя задача ясна, как белый день. Эта самочка должна родить минимум одного щенка.