Мотылёк в вине
Сладким вином опьянившись в хрустальном бокале,
Смерть подгадал мотылёк, залетевший напиться.
Крылья ослабли, устали к свободе стремиться, -
Он бы погиб, если б пальцы мои не достали…
Так ослепляет мне сердце очей твоих жгучесть, -
Тонет оно в ароматном любовном бокале
И, погибая в блаженстве, спасётся едва ли,
Если движеньем руки не решишь мою участь.
Ноктюрн
Шопен. Ноктюрн девятый. Соло.
Сияет лунный свет в окне.
Твое лицо – здесь видно мне! –
Залито ярким ореолом.
Лишь раз – как этот миг чудесен! -
Был диск луны такой большой,
Что всею я испил душой
Мёд несказанной Песни песен.
В молчанье мы. Безмолвны дали.
Скользящий свет, да на воде
Затихла пара лебедей.
И в вышине - звезда печали.
Идёшь к окну. Вдоль линий плеч
Серебряная пыль струится
И шею стройную стремится
Мерцаньем матовым облечь.
Словно стонущий ветер
Словно стонущий ветер в ночи,
По тебе моя плачет тоска,
Страсть, проснувшись, уже не молчит, -
Ты, что стала причиной кручин! –
Разве ты мне близка?!
Утомлённый, гашу я свечу,
Лихорадкою странной объят.
Ночь твой образ творит из причуд,
О любви я с ветрами шепчу,
Что твой смех незабвенный таят.
Печаль
Те, что вчера пылали,
На смерть обречены, -
Цветы моей печали
Осыпаться должны.
Как мягкий снег, под ноги,
Кружа, летит листва,
И тают на дороге
Шаги, мечты, слова...
На небе звёзд не видно,
Любовь – из сердца прочь! -
В безмолвии обидном
Опустошает ночь.
В такую злую пору
Как сердцу биться в лад?
Цветы печали скоро
С деревьев облетят.
Магия красок
Бога вечное дыханье,
Небо сверху, небо снизу.
Пестрых красок колыханье, -
Божьим светом мир пронизан.
К мраку - белизна, к прохладе
Вновь и вновь тепло стремится.
В хаотическом распаде
Взмоет радуга, как птица.
Так чрез муки и блаженство,
Божий свет сквозь души льётся, -
И, постигнув Совершенство,
Славим мы Его как Солнце.
Как волна
Как пеной осенённая волна,
Из голубых глубин, в тоске плещась,
Блеснет на миг, усталости полна;
Как, облачко, что ветер гонит вдаль,
Страсть пилигримов пробудив, - тотчас
Растает в безднах неба без следа;
Как песня чужака в пыли дорог
Мелодией пленительной звенит, -
И сердце отдыхает от тревог, -
Так жизнь моя, скользя сквозь времена,
Замолкнет вскоре, отлетев в зенит –
В желанный мир, где вечная весна.
Голубой мотылёк
Как на ветру резвится
Маленький мотылёк! -
Силится с небом слиться
Трепетный уголёк.
Вот, просверкнув, растает
В жемчуге синевы…
Так мое счастье, знаю,
Лишь просверкнёт, увы…
В тумане
Странно бродить в тумане!
Ель, и валун, и дрок –
Словно в больной нирване.
Каждый куст одинок.
В мире, где жил я светом,
Было друзей полно…
В дымке туманной – нет там
Близких уже давно.
Мудрым считаться рано,
Коль не познаешь тьмы.
Словно во мгле тумана
Ищем наощупь мы.
Странно бродить в тумане…
Жизнь – пустоты венок.
Всякий безвестным канет,
Каждый здесь одинок.
Решение
Я так устал во тьме бродить наощупь, -
Здесь нет ответов на любой вопрос.
Хочу я отдохнуть без зла и слёз,
Уйдя от страшных мест, где сердцем ропщут.
Блуждал бесцельно, долго, день за днём
Запутанными, ложными путями!
Искал я света в чёрной, мрачной яме, -
Ребёнок, брошенный в безмолвный дом.
Но, кажется, я вижу свет вдали, -
Он разгоняет горький сумрак ночи.
Рассеян ужас. Новый путь мой прочен, -
Ведёт к сиянью радостных долин.
Ступени
Как вянет цвет и Юность уступает,
Ступая к неизбежному Старенью,
Так мудрость никнет, добродетель тает
В известный срок, не в силах вечно длиться.
Но Сердце дОлжно в каждое мгновенье
Готовить смело к новому началу,
Чтоб беспечально с новой явью слиться,
Иные связи обретая срочно. -
Этапу каждому присущи чары,
Что нас хранят светло и держат прочно.
Не привыкая, как к родному краю,
Шагаем весело от двери к двери, -
Нас духи не стеснят ни в коей мере,
Но поведут, ступени расширяя.
Едва привыкнем к сладкому уюту,
Вмиг угрожает вялость и бессилье,
Но кто готов сорвать привычек путы,
Пусть обретёт свой путь, расправив крылья.
Быть может, лишь пред смертью, в час итога
Пространства позовут, как небо птицу, -
Зов жизни никогда не прекратится:
Что ж, сердце! – Попрощайся – и в дорогу!
Август
Он был из лучших летних дней! -
Но, провожаем птичьим пеньем,
Средь терпких запахов пьянея,
Навеки канул в отдаленье.
И тотчас золотой родник
Пролился в роскоши пурпурной,
Так, словно лета краткий миг
Сгорел последней ночью бурной.
Ветер с клёна срывает листья
Ветер с клёна срывает листья,
О мечте нежным песням литься
Остаётся едва-едва;
Много дел утекло в печали
С той поры, как в душе звучали
Их ласкающие слова.
Даже песни – и те не вечны:
Разметали листвой словечки
Нескончаемые ветра:
Мотыльки и цветы, как свечки,
Догорают; и мир беспечный –
Ускользающая игра.
Преходящее
Дерево жизни моей
Расстается с листвой.
Мир бесконечных страстей,
Сыт я тобой!
Пьян я тобой и сыт!
Пьян и устал вдвойне.
Что сегодня огнём горит,
Завтра будет на дне.
Скоро ветер споёт,
Над могилой моей сырой,
С нежностью мать прильнет
К сыну: «Глазки открой!»
В ее очи смотреть хочу, -
Материнский взгляд, как звезда.
О другом не жалею ничуть, -
Всё охотно умрёт. Не беда.
Но останется вечная Мать, -
Нашим родом она полна,
Будет пальцем шутя писать
Наши лёгкие имена.
Вечерний разговор
О чем мечтаешь, глядя в небеса?
В твою ладонь вложил я сердце сам.
Невыразимой радостью горит,
Счастливое! Одной тобой полно!..
С усмешкой возвращаешь: «Забери!»
Как боль нежна!.. Остыв, молчит оно.
Песня любви
Цветком я себя представил,
Ты рядом со мной на коленях…
Срываешь стебель без правил –
И я в руке твоей пленник.
А если красным вином я
В уста твои сладко лился,
Узнала б – любовь виновна,
Что я в тебе исцелился.
Игра в бисер
С благоговеньем мы готовы слушать
И звуки сфер, и музыку маэстро,
На светлый праздник призываем души -
К почтенным духам мощного оркестра.
Мы позволяем чарам вознести нас
К тем тайнам, что помогут нам постичь
Безбрежное и обратить в невинность
Простых и ясных притч.
Хрустальной песней звёзд они нас манят, -
Служенье им – смысл жизни, страсти, мук, -
И ни один в бездонности не канет
И не покинет освящённый круг.
Молитва
Отчаяться дай, Бог, в моей судьбе, -
Но не в тебе!
Дай мне отведать горечь заблуждений,
Дай в пламени страданий и сомнений
Гореть – и вынести весь стыд;
Не помогай в пути,
Препятствуй расцвести!
Но, если буду я вконец разбит,
То покажи мне,
Что Ты был тем,
Кто в пламени скорбей извёл меня совсем, -
Мне гибель не страшна,
Пусть смерть - твоя цена, -
Готов я умереть в Тебе - Ты жизнь мне!
Книги
Счастья в книгах ищешь ты? –
Полно! Не спеши! –
Тайно кроется оно
В глубине души.
Лишь в себе познаешь мир
Солнца, звёзд, луны, -
Все излучины души
Светом их полны.
Встретить мудрость ты хотел
Среди тысяч книг?.. -
В книгу сердца своего
Загляни на миг.
Сон
Вскочив от сна безумного в поту,
Сижу, дрожа, уставясь в пустоту.
Душа моя! - из сна, как из тюрьмы,
Зачем ты извлекла картину тьмы?!
Грехи, что совершил во сне – лишь бред?
Иль это явь, и мне прощенья нет?!
Ах, что открыла худшая из грёз –
Реальность, правда, горькая до слёз.
Звучат из неподкупных уст Судьи
Слова, что чёрны помыслы мои.
Ночь тяжко дышит холодом в окно,
В туманной дымке – лунное пятно…
О, светлый день, мой сон испепели,
Сияньем сладким душу исцели!
Горячим солнцем пропитай мне плоть,
Чтоб мог тоску в себе перебороть!
И, с болью пусть, но дух освободи
От страха, что засел в моей груди!
Цветок, дерево, птица
Ты горишь в пустоте,
Сердце, - слышу твой бой.
В безднах встретит тебя
Тёмный цветок Боль.
Тянет Древо Печаль
К небу сучьев лучи
Птицы Вечность в ветвях
Песня звучит.
Молчалив цветок Боль,
Слов не найдёт,
Древо в небо врастает,
Птица вечно поёт.
Ночь
Я затушил свою свечу, и вот
Струится ночь в окно, как лёгкий дым:
Обнимет нежно, другом назовёт
И братом дорогим.
Тоской по прошлому мы с ней больны;
Пророческие сны из сердца льём
И вспоминаем с горечью вины
Отца старинный дом.
Женщине
Не достоин я любви ничуть, -
В ней сгорю и к жизни не вернусь.
Молнией из черных туч влечу,
Бурным ветром, музыкой ворвусь.
Но приму любовь без лишних слов, -
Жертвы дар и вожделенья пыл.
В сеть обмана слёз плывёт улов, -
Верности всегда врагом я был.
Верен лишь ночной звезде в груди,
К гибели ведущей жизнь мою, -
Пыткой сладострастья наградив,
Жжёт, - а я в ответ хвалу пою.
Обольститель я и крысолов,
Всюду страсти взвею круговерть.
Крови вас учу почуять зов.
Вождь мой – Рок, и Госпожа мне – Смерть.
Октябрь
"В своих чудесных платьях
Желты деревья и красны.
- Октябрь! - не ведая вины,
Что бросил умирать их?!
Мне сердца потуши пожар,
Смягчи его удары, -
Дни золотые даром
Зима возьмёт, к груди прижав".
Чудо любви
Как часто жизнь идти вперёд не хочет,
Замедлит ход – и чёрной болью точит!..
О, дни в смятении жестоком,
Когда мы ненавидим жизнь в себе,
За горло душу ухватив в борьбе,
Себя виним, к Творцу спешим с упрёком!
Но чудо, если мрачную тропу
Любовь, приблизясь, выхватит из пут,
Огнём спокойным немочь уничтожив!
Когда не эта милость, мы б давно,
Отчаявшись, к чертям ушли на дно,
Мир погасив в душе и пламень Божий.
Пламя
Дни ты тратишь в мишуре и хламе
Или сердце рвёшь в сетях забот, -
Чуешь, как в тебе пылает пламя –
Чудо жизни всякий миг цветёт.
Эти расточают, жгут до пепла,
Пьяны от восторженных утех, -
И в заботах о семье окрепло
Дело основательно у тех.
Но часы потеряны напрасно
Теми, кто тоской заполнил путь,
Чья душа от духоты погасла,
Кто огонь сердечный дал задуть.
Тёмные глаза
Мою любовь и ностальгию
В ночной тиши без лишних слов
Опять вы к жизни пробудили,
Как аромат чужих цветов.
Мою любовь и ностальгию,
Всё счастье и души разлад,
Вмиг отразил безмолвным гимном
Волшебный ваш, ваш тёмный взгляд.
Мои любовь и ностальгия,
Уйдя от суеты времён,
Во тьме очей твоих бездонных
Воздвигли тайный царский трон.
Я лгал
Я лгал! Я лгал! Ещё я не старик!
Пока я этой жизнью не пресыщен.
Мне облик нежных женщин каждый миг
Тревожит сердце, мыслям служит пищей.
Мне снятся дамы – жарки и наги,
Дурны иль хороши, ещё мне снится
Блистательного вальса дикий гимн,
Ночей из сладострастья вереница.
Я даже вижу о любимой сон,
О молчаливой и невинной, милой,
О первой и святой… И рвется стон,
И плачу я с удвоенною силой.
Как дитя...
Бывает, что, игрушку взяв, дитя
Натешится с ней вволю, в угол спрячет,
Не помня утром, что сломал шутя.
Так сердце держишь ты моё в руке, -
Не думая в игре о «пустяке»,
Не видя, как оно дрожит и плачет.
Спаситель
Вновь и вновь рождая миру души,
Кротким и глухим Он шепчет в уши,
Близится – уходит, голос глушит…
Вновь возвышенно идёт на землю,
Бедность братьев и тоску подъемля,
Снова ко кресту прибит – не с тем ли,
Чтоб явить Себя тем жданным Богом,
Что грехи небесным смял чертогом,
Вплавил Духа в плоть, сказав о многом.
Вновь и вновь, - и в эти дни, я знаю,
Страхи наши, слёзы и печали
Наш Спаситель взял, благословляя
Кротким взглядом, сердцем привечая.
Что Ему мы возразим спесиво? -
Детям лишь понять Его под силу.
Возвращение в прошлое
В подлеске цепенеет дрок,
Цветущий вереск на откосах.
Вы знаете, как май здесь жёг
Огонь ветвей зеленокосых!
Вы знаете, как дрозд звучал,
Кукушка отзывалась в плаче?
Той песни дивную печаль
Минувшее надёжно прячет.
В лесу - июля торжество,
В горах дробится отсвет лунный…
Кто в сердце удержал его? –
Давно замолкли счастья струны.
Что ж, очень скоро и о нас
Забудут люди непременно:
Другая жизнь – другой рассказ,
Другая кровь по тёмным венам…
Пожар вечерних звёзд вплетён
В седой туман над бездорожьем…
Мы все цветем и процветём
В саду великолепном Божьем.
Дерево осенью
В отчаянье, в ночах октябрьских жатв,
Кружит мой клён своим зелёным платьем.
Наряд любя, он хочет продолжать им
Всю осень любоваться, только жаль,
Что обнажения не удержать.
И снова длится ночь, еще грубей
Суровый день... Его одежда вянет,
Борьба прекращена, в огне ветвей –
Бессилие. Чужою волей смятый,
В покорность кинутый, в печали канет.
Но он смеется! Жёлто-золотой,
На синеву небес с восторгом глядя,
Устав за жизнь сражаться с суетой,
Смирится вдруг, и осень, сострадая,
Его в роскошном выведет наряде.
Плач
Нам «быть» не суждено. Потоком вод
Послушно мы втечём в любые формы:
Сквозь день и ночь мы, через грот и свод
Гонимы жаждой бытия упорно.
Без отдыха меняем образ свой,
Вне родины, потребности всегдашней, -
Лишь гости, мы в пути и в дождь, и в зной,
Плуг в поле не для нас, ни хлеб на пашне.
Не знаем, что о нас задумал Бог,
Как глину, мнёт Он нас в руках, играясь:
Бесстрастный, мягкий и немой комок,
Она формуется, не загораясь.
То камнем затвердеть, то плыть, как воск!..
И потому томленье вечно живо,
В нас, робким трепетом пронзая мозг,
Вновь рвётся в путь тоска нетерпеливо.
Маленькая песня
Радужный стих невзначай.
Свет ускользающих чар,
Теплится счастья лампада,
Нежной Мадонны печаль,
Горькая жизни отрада.
Бурей цветы сметены,
Краткость весёлой весны,
Канули звёзды в тумане,
Спят на могилах венки:
Мраком над бездной растянет
Время завесу тоски.
Путь к себе
Кто нашёл к себе свой путь,
Кто лишь в самопогруженье
Мудрости провидит суть:
«Вечный Бог и мир без дна –
Образ и подобье наше»,
Тот и в мысли, и в движенье
Чувствует – душа, как чаша,
Миром и Творцом полна.
Цветущая ветка
Устремляется слиться
С ветром ветка в цвету.
Сердце силится взвиться,
Чтоб упасть в пустоту -
Между солнцем и тенью,
Отреченьем - хотеньем.
Пока цветы не развеет
И тяжкий плод не созреет,
Сердце, не сытое детством,
Ищет в покой одеться,
Осознав: полна услад, не напрасно
Жизни игра была удивительно страстной.
Память
Кто будущим живёт,
Имеет ясный разум:
Стремится к цели, разом
Пустив покой в расход.
О, если б вечно длилась
Жизнь в настоящем, - но
Ребенку лишь дано
Да Богу знать ту милость .
Но прошлым жив поэт, -
Им утешаясь, сыт он.
Заклятья и защиты
Других поэту нет:
Увядшее - в расцвете
И древность ожила;
Вновь память нам сплела
Благоговенья сети.
Во власти старины
И в задушевном детстве,
И в материнском сердце
Мы быть освящены.
В одиночестве
Дорог на земле немало - и любая годна, -
Тем не менее цель у них лишь одна.
Ехать, скакать и плавать можно вдвоем, втроём, -
Последний шаг будешь делать один на пути своём.
Ни опыта и ни знаний нужных я не найду,
Когда одному придётся одолевать беду.
Облака
Белых лодок вереница
отправляется в полёт, -
В синем небе, словно снится,
огнецветный шлейф плывёт.
В голубой волне расплавлен
мир чудесный, светлый сон. -
Я красой его отравлен
и, как тайною, пленён.
На свободу в белой пене
отплывают корабли, -
то ли грёзы, то ли тени
злом замаранной земли.
Дети июля
Июля мы нежные дети,
Мы любим жасмина ночной аромат
И входим, как в кущи, в цветущий сад,
Мечтая о вечном лете.
Багряный мак нам названным братом, -
Его огоньки меж колосьев горят,
Мерцают у солнцем нагретых оград, -
Летят лепестки его в ветре крылатом.
Вся жизнь нам – июльских ночей вереница,
Желающих в жарких плодах урожая,
В мечтах бесконечных длиться,
В пшеничных венках, руки в мак погружая.
Время дождей
Долго слушал я звучание дождя, -
Днями длинными, ночами льёт он яд,
Шелестит бессонно, сердце бередя,
Монотонно шепчет, вечностью объят.
Так же точно мне звучал один напев
Там, в Китае, этой сказочной стране, -
Словно вечность опустилась, прилетев,
Нежной силой наполняя сердце мне.
Поднебесной песня в шуме дождевом
И рулады водопадов и озёр. -
Древней силой, бесконечным волшебством
Опьянён я и исполнен до сих пор.
В том звучании – души бессмертный зов,
Вечный отзвук вне времён и перемен,
Голос родины, чарующий покров
Сердца пламенного, брошенного в плен .
Увядший лист
Цель цветка – восторг плода.
Утро в вечер обратится.
В мире всё к концу стремится,
лишь движенье – навсегда.
Так и лету есть пора
с горькой осенью увянуть.
Лист! - Успеешь в вечность кануть:
оторвут тебя ветра.
Что ж, играй и шелести, -
пусть случится всё без спора:
Отнесёт тебя в горсти
вольный ветер в дом твой скоро.
Сентябрьская элегия
Дождь монотонно поёт гимны в тёмных деревьях,
Веет в глухих содроганьях тьма над лесистым холмом.
Осень, друзья, уже близко, - из леса следит, затаившись;
Оцепенели поля, их запустенье птицы одни навещают,
Лишь виноград на южных откосах синими гроздями зреет, -
Тайной отрадой исполнен благословенный росток.
Скоро всё то, что пропитано соком и шелестящей зеленью лета,
В бледном тумане умрёт, в снегу замерзая, погибнет;
Только вино золотое и рдеющих яблок улыбки
Будут ещё набираться пылом солнечных дней.
Так же стареют в нас чувства и, благодарные зною,
Воспоминания вина пьют неторопливой зимой,
И отпорхавшие праздники дней, растворившихся в прошлом
Призрачно в сердце мелькают танцем блаженных теней.
Ночь разбудила
Внимает ночь, суха, бледна.
Луна в лесу на смерть готова.
Зачем мучительно, без сна
Я в размышленьях грежу снова?
Я спал в сени ночных светил…
Позвало что меня средь ночи? –
Вдруг страхом рассосредоточен,
Что важное я упустил?!
Бежать бы, бросив дом родной,
Покинув сад, село, отчизну, -
За сладким зовом укоризны,
За мира грань, за новизной.
В вечернем ветре
В вечернем ветре мы цвели,
когда, целуясь, розы плыли
и соловьи усталы были.
В колодец заспанной земли,
сходило солнце, и вдали
в долинах дня, в озёрном иле
его лучи пластом легли.
А мы остались. Ночь росла,
и призрак чуда жил, торжествен,
и горы, образы и жесты
державно умножала мгла.
То, что не вынесли цветы,
что птицы крыльями укрыли,
явилось в тайне, в пене лилий
предстало нам в заветный час,
и что к утру оцепенело
в тиши, открылось нам несмело
и светом озарило нас….
Портрет
Загадочна и хороша,
Упрямый лоб, в усмешке рот,
Во взгляде – страстная душа,
И по плечам поток кудрей
Горящей медью волны льёт.
Весёлой я тебя видал,
В пожаре спутанных волос -
В ночи средь сбитых одеял… -
Но ты прекрасна всякий раз,
Всегда – загадочна всерьёз.
Случалось ли с тобою...
Случалось ли с тобою, что порой
Ты, звонкого веселья посреди,
На празднике, захваченный игрой,
Услышишь в сердце: «встань – и уходи!» ?
И вот в постели ты лежишь без сна,
Сердечной скорбью, как тисками, сжат;
Смех стаял, словно дыма пелена, -
И слёзы, слёзы на глазах дрожат…
Начало осени
Осеннего тумана пряди
Напомнят – лета больше нет!
Настольной лампы тёплый свет
Манит продрогшего в прохладе.
Сад опустел, деревья голы,
Лишь в дикий виноград одет
Мой дом; седеющие долы
Напомнят – лета больше нет!
Истлело горькою порою,
Чем был я в юности согрет.
Часы усталым гулким боем
Напомнят - лета больше нет…
Любовь моя! Горячим пылом
Ты грела кровь, в пылу пьяна… -
И в этом воздухе остылом
Ты тоже отпылать должна?!
Herbstbeginn
Поздней ночью
Идти домой печальной ночью поздней -
Отвергнутым, отторженным, влюблённым;
Смотреть на тёмный бархат ночи звёздной,
К земле летящей грустным Орионом;
Обманутым лежать в своей постели,
Мечтаньями несбыточными мучась,
Держать свои желанья в чёрном теле
И жаждать сна, приняв слепую участь:
Хранить в колодце памяти бездонном
Фантомы дел, напрасные старанья, -
И знать, что утешение одно нам:
За долгом жизни – право умиранья.
Полёт на аэроплане
Душа ликует, замирая,
И рвётся сквозь эфир, легка, -
Мы в небесах, как в кущах рая:
Внизу – село, поля, река…
Земля уменьшиться стремится,
Оставшись где-то позади.
Мы мчимся к счастью мощной птицей
С восторгом сдержанным в груди.
Что было рядом, стало прахом, -
Свет в беспредельности размыт.
Душа, пьяна волшебным страхом,
Сквозь одиночество летит.
Любящий
И вот твой друг лежит в ночи без сна,
В твоём тепле и в аромате пьяном,
В кудрях и поцелуях… - Ночь нежна,
Луна и звёзды с голубым туманом!
В тебе, любимая, растёт моя мечта, -
Как в море глубока, как в гулких скалах,
В прибоя брызгах, в пене разлита, -
Как солнце, корень, зверь, -
Близка тебе теперь,
Всегда с тобой, в веках, в минутах малых.
Вдали Сатурн с Луной бледнеют в этот миг:
Передо мной скользит лишь твой лилейный лик,
И тихо я смеюсь, и пьяно плачу, -
Ни счастья, ни скорбей, - одна
Лишь ты - да я. В глубинах пряча,
Нас приняла Вселенная без дна.
Потерянные в ней, на смерть готовы, -
Умрём с тобой, чтоб возродиться снова.
Исповедание
Милый свет, и в самом деле
Твоим играм сердце радо!
Прочие имеют цели, -
Для меня вся жизнь – награда.
Всё для разума годится,
Предстаёт сравненьем, притчей:
Бесконечное – с Единством –
В вечной живости обличий.
Жизнь даёт реальным драмам
В тайных образах раскрыться,
Так как Вечность – в сердце самом,
В существе моём таится.
Песня любви-1
Я – твой олень, а ты мне – лань,
Ты – птица мне, я – тополь с тенью.
Я – снега синь, ты – солнца рань,
Ты – день, я – ночи сновиденье.
Струю ночами с сонных губ
Печали птицу золотую:
Пестро крыло и голос люб, -
Всё о любви тебе поёт,
Всё обо мне поёт, тоскуя.
Меланхолии
Я от тебя сбежал к друзьям, к вину,
во мглу твоих очей взглянуть не смея…
Под звуки арф в объятьях страсти млея,-
неверный сын, - забыл тебя одну! -
Ты молча отдалилась от меня…
Но ты втекла в вино, что пил я жадно,
и жгла томлением ночей нещадно,
жила в моём сарказме, не виня…
И вот, отведав горестей земли,
в твои колени голову роняя,
усталый путник, кротко я признаю:
мои блужданья - все - к тебе вели.
Скрип сломанных сучьев
Хрупкий надломленный сук
Грустно за годом год,
Сухо скрипит на ветру свою песнь,
Без листвы, без коры,
Голый, поблекший, от жизни унылой,
От нескончаемой смерти уставший.
Тягостный, резкий разносится скрип
Словно упрямый тягостный хрип, -
Еще одно лето,
Еще один зимний всхлип.
Последний отзвук
Гонит ветер облака,
Холодит меня, больного.
И мечтаю я пока –
Выздоравливаю снова.
Лишь в глубинах сердца звук
О любимой раздаётся, -
Умягчая горечь мук,
В тихом сердце остаётся.
Безымянный, он во мне
С шелестом ветров и листьев
В затаённой тишине
Может длиться, длиться, длиться…
Игра на флейте
В ночных деревьях скрытый дом.
В нём затаился тихий зал:
Там за светящимся окном
На флейте человек играл.
Давно знакомой песни звук
Струился ласково сквозь сон, -
И родиной был мир вокруг,
И всякий путь был завершён.
Был тайный смысл, звуча в мольбе,
В его дыхании открыт
И сердце предано себе,
И в миг один весь космос слит.
Сентябрь
В трауре замер сад.
Дождь моросит на листья.
Лето скользит в закат,
Чтобы со смертью слиться.
Золотом каплет лён
Листьев с густых акаций.
Лето, склоняясь в сон,
Пробует улыбаться.
Долго меж бледных роз
Лето бредёт устало, -
И на ресницах - слёз
Влажное покрывало.
Потому что я тебя люблю
Поскольку люблю, приду я к тебе в ночи:
Ворвусь к тебе буйно, в шёпотах исцелую.
И чтобы ты не забыла меня,
С собою душу твою возьму я.
Отныне она со мной, и в добре и в зле, -
Всецело моя, поскольку не знал красивей.
От буйной моей, воспламенённой любви
Тебя даже ангелы света спасти не в силе.
Слишком поздно
Здесь в старомодных суженных пилястрах
Всё тот же замок. И в лиловых астрах
Порхает мотылёк нервозно:
Больные крылья, тускл наряд,
И клумбы вялые твердят,
Что я вернулся слишком поздно.
А на балконе в шёлковом наряде
Стоит, со скорбью в горделивом взгляде,
Царица побледневшая, - и грозно
Вздымает руку в тишине, -
Она простить не может мне,
Что я вернулся слишком поздно.
Мотылёк
Однажды брёл я в горе
Полями, глядя в облака, -
И вдруг увидел мотылька:
Он, бело-пурпурный, порхал
Как парусник на море.
Я вспомнил детства сказку,
Когда вся песней жизнь полна
И близко неба глубина:
С тех давних пор я не видал
Красивых крыльев пляску.
Ты, пёстротою вея,
Из райских кущ волною смыт! -
Чужак, почувствовавший стыд,
Перед божественным огнём
Я встал, моргнуть не смея.
Гонимый ветром в дали,
Растаял яркий мотылёк,
И дальше путь меня увлёк, -
И только отблеск райских кущ
Я нёс в своей печали.
Тайная жажда
Прелестной, в арабесках, дивным днём
Нам видится вся жизнь и танцем феи:
Вокруг Небытия воздушно вея,
Мы в жертву Настоящее кладём.
Полёт мечты, невинность игр вполне
Настроем чистоты сердца лелеют, -
Но в тёмной глубине сурово тлеет
Тоска по ночи, крови и войне.
Вращаясь в пустоте, легка, как звук,
Вся жизнь сплошной нам кажется игрою, -
Но втайне грезим участью другою:
Зачатья, родов, боли, смертных мук.
Дождь осенью
О дождь, осенний дождь!
Горы под серой вуалью;
Деревья усталую сыплют листву!
Смотрит сквозь запотевшие стекла
Год занедуживший с болью прощанья.
В промокшем пальто в ознобе дрожа,
Проходишь к опушке лесной.
Сонные жабы и пьяные саламандры
Тяжко шуршат в пожелтевшей листве,
По склону стекают,
Журча и бурля, бесконечные воды,
У фикуса в чахлой осоке
Наполнив унылую заводь.
А с колокольни в долине
Медлительно-медные звоны
Капают, словно хоронят
Того, из соседней деревни.
Но ты не печалься, мой милый,
Ни о соседе умершем,
Ни о летнем восторге,
Ни о празднике юных!
Всё продолжится в памяти кроткой,
Сохранится в слове, в картине и песне,
К торжеству возвращенья готовым
В обновлённых богатых одеждах.
Сохрани, преврати это в память,
Чтобы в сердце твоём распустился
Доверительной радости цвет.
Где-то
Пылким я брожу в пустыне жизни
И под тяжким бременем утрат… -
Всё же помню тот тенистый сад,
Расцветающий в моей отчизне.
Всё же там, объятое тоскою,
Сердце сможет горе превозмочь:
Безмятежность, звёзды, сон и ночь
Ждут меня давно в стране покоя.
Одиночество
Жизнь - бремя долгого пути, -
Назад дороги нет.
Кто с одиночеством на «ты»,
Оно им смерть и свет.
Сжигает похоть. Мир, как мать,
Взывает: будь со мной!
Любви и страсти зов опять
Обрушится волной.
Но одиночества вино
Испившим,- больше им
Ни слышать птиц не суждено,
Ни в путь идти двоим.
Скрипка в саду
Поют дрозды в долине тёмной,
рулады до утра звенят,
И сердце с болью неуёмной,
внимая им, дрожит не в лад.
Холодный месяц стелет пряжу, -
всю ночь горит его свеча.
Моя тоска стоит на страже,
от тайных ран кровоточа.
В саду печально скрипка плачет,
водя волнительным смычком.
Глубокая усталость прячет
в неутолённом сердце ком.
Чужак-скрипач, какие муки
ты терпишь в призрачном раю,
где отыскал ты эти звуки,
чтоб передать тоску мою?
Зима 1914-го
Стон и мрак такой, что нету сил, -
Снег усыпал тысячи могил.
Дол кровавый цепкой мглой покрыт:
Безысходность – вот им белый щит.
Но придёт весна, и возведём
Будущности совершенный дом! -
Вспомним – те, кто в саване земли,
Не напрасно кровью истекли.
Март
Где откоса малахит,
cсыпались фиалки с неба,
лишь у леса стыло спит
рыхлый пласт спитого снега.
Хоть по капле пить земля,
утоляя жажду, рада.
Ветер в небе шевеля,
бродит облачное стадо.
Зяблики в кустах поют, тая от любви, похоже:
- Люди, пойте о любви! люди, вы любите тоже!
Равенна
I
И я в тебе бывал, Равенна!
Церквей ты полон и руин,
Мой мёртвый город, тишь и сплин, -
Таков ты в книгах непременно.
Тысячелетья ты не мог
Расеять мрак, ты жил ссутулясь, -
Здесь немота промокших улиц,
Повсюду сон и древний мох.
Ты весь, как старых песен боль, -
Не улыбнёшься, их услыша:
Внимаешь им, и дышишь тише,
И снова ночь перед тобой.
II
В глубоких взорах жён Равенны,
В их мягких жестах - мудрость слова:
Неторопливо и смиренно
Они проносят тень былого.
Они и плачут, будто дети
Послушные – так тихо, кротко;
Смеются – словно солнце светит,
Хотя напев печалью соткан.
Их упованья сокровенны –
В молитвах лишнего не скажут;
В признаньях страстных жён Равенны
Святая ложь наивна даже.
Они целуются отважно –
Их чувство винной пеной льётся...
И им в тот миг уже не важно,
Что всем нам умереть придётся.
Песня путешественника
Солнце, в сердце светом мне войди!
Вейся, ветер, утешенья песней!
Я не знаю праздника чудесней,
Чем бродить с волнением в груди.
Я спешу к цветению долин.
Солнце, жги! Прохладой лейся, море!
Я с землей – и в радости, и в горе,
Помыслов великих властелин.
Каждый новый день дарить мне рад
Новых братьев и друзей красивых,-
А когда меня покинут силы,
Буду гостем звёзд и звёздам брат.
Дождь
Тёплый летний дождь ленивый
Шелестит в кустах акаций. -
Чудно в этот час счастливый
Снова вдоволь размечтаться.
Долго был вдали от дома,
Плыл по воле волн, как щепка, -
Но душа, к себе ведома,
Свой приют искала цепко.
Беззаботно напеваю
Песни детства – как когда-то:
Красоты мечта живая
Снова сердцем правит свято.
Сердце раненою птицей
Слепо билось в крепкой сети…
А теперь - лишь отрешиться,
Позабыв про всё на свете…
Старение
Вздор, что в юности беречь
Принято, ценил и я:
Кудри, банты, шлем и меч,
Да девчонки – жизнь моя!
Только, старый холостяк,
Промотавший всё без цели,
Я прозрел на самом деле:
«Эх, усталый холостяк,
Что ценил ты – не пустяк!»
В прошлом банты и кудряшки, -
Стаять чарам свой черёд;
Что я приобрёл за годы –
Важность, мудрости замашки,
Тёплые штаны на ляжки, -
Все исчезнет, всё пройдет,
И покроет землю лёд.
Старику одно и надо:
Жбан вина да печку рядом,
Ну, а смерть – так чуть поздней! –
Долго ли послать за ней…
Гондола
Над тобою синь и солнца жар,
Под тобой вода живёт дрожа.
Киль твой лёгкий целый день несёт
Звуки струн и поцелуев мёд.
Строги и черны борта и снасти.
И, пока "Сейчас" растёт в цене,
Странно сладок сон о смертном дне,
Юности и о кончине страсти.
Дни мои скользят по долам,
К цели, неизвестной мне,
Словно стройная гондола
При сияющей луне.
Цветущая ветка
2-й вариант перевода
Бьётся снова, то и дело
цвет на ветви, в ветре звонком,
снова, снова - робко, смело
сердце мечется ребёнком
между тьмой и дня свеченьем,
меж хотеньем – отреченьем, -
до поры, развеет цвет как
и созреет плод на ветках,
как, насытясь детством, сердце
тишиной спешит согреться,
осознав: была наполненна, нетщетна
жизнь-игра, восторгом политая щедро.
Сестра Смерть
Так и мой придёт черёд, -
Встанешь - тут как тут! -
Мука мрачная умрёт,
Цепи упадут.
Ты пока, как даль, чужда
Жизни молодой, -
Равнодушная звезда
Над моей бедой.
Всё ж, исполнена огня,
Вспыхнешь надо мной.
Приходи, прими меня,
Милая, - я твой!
Вечер в одиночестве
От свечи - мерцание огней
На пустой бутылке и бокале;
Жемчуга дождя траву заткали.
Холодно мне в комнате моей.
Ты в печали прилегла опять:
Задрожала и укрылась пледом…
Ночь придёт, и за рассветом следом -
Снова ночь, да, за рассветом следом...
Лишь тебя не ждать.
Жаркое лето
Порхает саранча, и на откосе
В сухой траве сверчков стрекочет хор.
Сплетают небеса и ввысь уносят
Соцветьями громады бледных гор.
Повсюду шелест, ломкий хруст и шорох,
Мохнатый мох оцепенел в лесу,
И дымка дня в заоблачных просторах
Слепое солнце держит на весу.
Волною тёплой усыпляет воздух.
Устало закрываются глаза,
И слышно – принося желанный роздых,
Звучит вдали и близится гроза.
Там, за горами
Где за дальними горами
Спит луна, свой свет струя,
Там живёт в ночи извечной
Юность мёртвая моя.
Где за дальними горами
Королева спит в гробу,
Дух любви моей умершей
Шлёт скорбящую мольбу.
Где за дальними горами
Боги мёртвые мои,
Слышен в опустевшем храме
Стон молитвы, плач любви.
Свист
Роялем, скрипкой, что ценю бесспорно,
В заботах дней не овладел я чисто, -
Зато всё время трачу я упорно,
Самозабвенно - на искусство свиста.
Пусть я пока не мастер в этом деле, -
Жизнь коротка, зато искусство – вечно! –
И если в свисте вы не преуспели,
Мне жаль вас, время тратящих беспечно.
Свой уровень стараюсь поднимать я:
К прекрасному стремленье кто ж осудит?! –
Надеюсь, что однажды без изъятья
Вы, я, - весь мир! - освистан мною будет.
Странный человек
Порою я подобен дикарю,
На смех богов поднявшему; порой
С дружками я встречающий зарю
Кутила, жизнь разбавивший игрой.
Порою я ребёнок, слаб и глух,
Что без вины нечаянно зачах,
Чей смех, еще не вспыхнув, вдруг потух,
И в чьих мечтаньях - ангелы в лучах.
Летний вечер 1903-го года
Жнецы на отдыхе поют,
благоухает клевер спело…
О, плен печального напева! –
с тобой, как боль, былое пьют.
В вечернем ветре песни в лад
звучат легко, от воли пьяны, -
и зарубцованные раны
опять в душе моей болят.
Как сон, красиво облака
плывут над тёплою землёю…
Мне, юность, ты издалека
зачем напомнила былое?
Чужой город
Как странно в городе чужом
Брести в ночи сквозь сон и тишь:
Он той же грустью заражён
В огне луной залитых крыш.
А над фронтонами плывут
И плещут облака волной,
Так, словно ищет свой приют
Дух, бесприютный и больной.
И ты, тоскою сжатый вдруг,
Как обручем печальных чар,
Котомку выронишь из рук -
И зарыдаешь сгоряча.
Бумажные фонарики летней ночью
Реют в ряд в прохладе ночи
Мириады фонарей,
Сквозь листву сиянье точат,
Сказочных цветов пестрей.
Тот лимонно улыбнётся,
Тот краснеет, тот как снег,
Тот как месяц из колодца
Синевой осыпет всех.
Вдруг один запламенеет -
И взорвётся, как салют .
Фонари дрожат, немеют, -
Улыбаясь, смерти ждут:
Лунный, дынный, винный тут.
Снег
В час, как снег засыплет лес и сад, -
Под покровом лёгким, утомлён,
Спит наш светлый мир, покою рад:
Вскоре ото сна очнётся он.
В час, как смерть сойдёт ко мне с небес, -
Не печальтесь – просто умереть!
Мимолётный образ мой исчез -
Но чем был я, жить продолжит впредь.
Навстречу цели
Шёл по жизни я, не зная цели,
И в душе мне звонко птицы пели;
Мог спешить я сутки напролёт.
Но лишь понял, что бреду по кругу, -
Вмиг устал, на сердце стало туго:
Жизнь явила новый поворот.
И теперь я медлю, ибо знаю:
На пути любом – не жизнь земная -
Смерть стоит и руку подаёт.
Виноградники, озеро, горы
Ты, озеро, загар и волны даришь;
Хмельной лозой мне зреешь, виноградник,
На лето предстоящее.
В ладонях матери меня храните, горы,
Когда манят мой дух просторы мира.
В тебе, мой лес, ночами крик совы
О бренном проповедь влагает в сердце,
Которое не хочет умирать,
Но жить желает жадно, долго, вечно;
Тебя, мой лес, хочу однажды утром,
Пока ещё роса благоухает,
Любимейшей и лучшей показать,
Которой ты, любимый лес, обещан.
Прекрасное Сегодня
Завтра… Вся его цена:
Пыль забот, печалей пена,
Муть похмелья от вина… -
Лишь Сегодня жизнь бесценна!
Скор у Времени полёт:
Мчится в вечном хороводе,
До краёв бокал нальёт,
Пламенем в крови забродит.
Бурной юности пожар,
Полыхай до тла, до стужи!
Смерть! – в руке меня держа,
Что ты можешь сделать хуже?
Странник
Шагают дни со мною,
Старея всё быстрей;
Быть может, тот, что всех старей,
Маячит за спиною.
Как братья, от начала
Мы шли – в руке рука,
Везде по родине тоска
В сердцах у нас звучала.
Странник-2
Гром гремит издалека,
Душный ветер грозно гонит
Грозовые облака;
Робкий лес скрипит и стонет.
Одиноко по меже
Странный странник с грустной вестью:
Он в борьбе познал уже
Горечь ран и скорбь бесчестья.
Треск ветвей и листьев дрожь,
Спёртый воздух – жёлтый, мутный,
Мечет пыль; на тень похож
Я - тот странник бесприютный.
Облако
Узкое и белое,
Нежное и смелое,
Заполняет небосвод:
В сердце ощути скорее,
Как оно призывно реет,
К голубой мечте зовёт!
Вечерний разговор
Какой мечтой ты грезишь наяву?
Тебе я сердце дал и тем живу.
Оно, как жар в живительном огне,
Невыразимой радости полно.
Его, смеясь, ты возвращаешь мне.
Покрыто льдом, болит, молчит оно.
Сладострастье
Только слепо в пламя рваться,
Только с пламенем сливаться,
Жить! – как пламя – вдохновенно, –
Бесконечно, несомненно!
Но, внезапной дрожью взято, –
Жуть! – из паутины счастья
(Чуя гибель в сладострастье)
Сердце жадно ждёт возврата.
Смятение
Как-то внезапно вино помутнело в моём бокале,
Я, отрешась от мира, под ноги глядел устало.
Волосы поседели, сердце, казалось, встало.
Рядом гудели дружки-гуляки, пели и хохотали.
Юности сопричастник, верный мой друг вчерашний,
Выглянув из окна, месяц раздвинул стены,
Вспыхнул в моих слезах, вспыхнув в бокале пенном.
Пели дружки-гуляки громче и бесшабашней…
Вот я брожу часами и чую, как ветер мая
Пламя горящих щёк охлаждает смело,
Песни под нос пою, – те, что нам юность пела,
И – безвозвратной ныне – родину вспоминаю.
Полдень в сентябре
Лишь на час задержался тот день голубой
Отдохнуть на вершине холма.
Словно в сказочном сне растворяется тьма,
В нём предмет так отчётлив любой.
Мир парит осиянный, лишённый теней,
В звонком золоте, в голубизне,
В ароматной, как спеющий плод, тишине…
- Ну, а вдруг встанут тени над ней?
Но, зернью золотой звеня для нас, –
Едва представил тихо – дольше радуй! –
Растаял лёгкий сон, очнулся час –
И сразу побледнел, и смех его угас,
И солнце в круг вошло, дыша прохладой.
Полурожденным
Родившись, рождены не до конца,
Мы – проба Вечного, у тайны на пороге.
Став светом сотворённого венца,
Усилясь Им, сливаемся в дороге.
Пока слабы природой и убоги, –
Окрепнув духом, совершимся в Боге:
Такой надеждой полнятся сердца.
Прогулка осенью
К ночи объявится
Солнце усталым.
Озеро плавится
Стылым металлом
Блеском играют
Горы во льду.
Ветер срывает
С клёна звезду.
Ветер всё рьяней, -
Слёзы из глаз!
Воспоминаний
Сладок рассказ.
Юность старается,
Память крепка:
Друг отзывается
Издалека.
Он шёл во тьме
Он шел во тьме, где тени чёрных елей
Его мечты держали в чёрном теле.
И все ж в груди его боролось с тенью -
О, только к свету! – жгучее стремленье.
Ещё не знал он, что над ним сквозь ели
Серебряные звёзды пламенели.
Как случилось?..
Я не увенчан был венцом
И не прошёл крутых дорог,
Откуда ж ранней ночи рок,
Меня томящей, словно сон?
Лишь снизка песен есть, – пока
Вот всё добро, что смог собрать:
Изящны юность их и стать,
В них кровью – каждая строка.
Я не увенчан был венцом
И не прошёл крутых дорог,
Откуда ж ранней ночи рок,
Меня томящей, словно сон?
Песня для любимой холодной весной
Пробили часы в холодной прихожей:
Вот восемь, вот девять… вот ночь
Я счёт не веду, лишь чувствую кожей,
Как время уходит прочь.
Часы пролетают, что ветер снежный,
Как лебеди в небе трубя.
Боли они не чинят,
Ни нежат.
Но эти часы – без тебя.
По вечерам на мосту
Снова на мосту стою вечернем,
Наблюдая чёрное теченье:
Там, внизу, вода клокочет страстно,
И – домой ли? – бег свой правит властно.
Так и я, дорогой незнакомой
Всё бреду, своей судьбой влекомый –
Вдаль – с рекою, с ветром, с облаками,
Чтоб коснуться Родины руками.
Вот придёт мой час последний самый:
Странствие своё закончу тоже… –
Завернут меня в холодный саван,
Понесут меня – домой, быть может?
Ночной путь
Ночная улица. Течёт
За нею в плеске полусонном
Река потоком тихих вод
Навстречу тьме с тяжёлым стоном.
Как раздосадованный дух
Ворчит она в глубоком ложе,
Ища спокойствия в бреду.
Усталым стал и я, похоже.
Сквозь ночь и чуждую страну, –
Влача печали параллельно, –
Бредём мы в сторону одну –
Безмолвно, порознь и бесцельно.
Оглядываясь назад
Как пена, юность поднялась –
И растворилась в жизни пене:
В мечтах рассеянная часть –
И часть, упущенная в лени.
Но мир, где песня и звезда,
Тот мир, что был моим едва ли, –
Сквозь ночь манит меня всегда
Тоской по невозвратной дали.
Рубеж
Уже не для меня расцвет
Весны, и птичий хор – не мне.
Моя тропа узка вдвойне,
Друзей затерян след.
Отныне, вглядываясь вдаль, –
В живую юность, в светлый дол, –
Я чувствую, душою гол,
Лишь горькую печаль.
О, мне б, объятому тоской,
В ту тайную вернуться тишь!..
Но не отсрочишь век людской
И смерть не отвратишь.
Странник в снегу
Полночь бьют часы в долине сна.
Месяц в небе холоден и наг.
В лунном свете снег сочит слюду.
Со своею тенью я бреду.
Сто дорог прошёл я по весне,
Столько летних солнц сияло мне!
Шаг тяжёл теперь мой, сам я сед,
И никто уже не смотрит вслед.
Встала даже тень моя, устав:
Ждёт меня последняя верста.
Та мечта, что в мир меня вела,
Я отныне знаю, что лгала.
Полночь бьют в долине сна часы,
Месяц ухмыляется в усы.
Холодит меня дыханье льда.
Смерть добрей, чем думал я всегда.
Фьезоле
В синем небе облаков дорога
Путь домой указывает строго.
Путь домой к неизъяснимой шири,
К звёздам милым, что всех ярче в мире.
Разве я, о родина, не вправе
Берегов твоих коснуться въяве?
Но и здесь, где жаром солнце брызжет,
Видишься ты мне рубашки ближе.
Фьезоле – итальянский городок, расположенный
в живописной местности, на крутом холме над рекой Арно,
откуда открывается великолепный вид на Флоренцию
Подобия
Тихой лодкою любовь моя плывёт,
Бьёт веслом своим над бездной голубою,
И несёт её к угрюмому прибою.
Ярким заревом любовь моя горит,
Над ночами белой птицею парит,
Мечет молнией губительной у вод.
Как недужное дитя, любовь моя
На постели тёмной ночью, чьи края
Смерть уже когтями тягостными рвёт.
Берёза
Ладный мир поэта, мнится,
Этих веток не свободней, –
Мягче в бурю не склонится,
Не воспрянет благородней.
Стройно, молодо, мятежно
Помавает тонкой тенью –
Светом сдержанная нежно –
От любого дуновенья.
Чуткой преданная тайне,
В переплесках робкой дрожи,
Вся ты – тела трепетанье –
С юною любвью схожа.
Весна
Мечтал я так долго о них
Во тьме, как в молчанье гробниц:
О кронах твоих и ветрах голубых,
О запахах пряных и пении птиц.
Теперь ты открыто
Своей ослепляешь красой.
Вся светом залита,
Как чудо предстала, как сон.
Ты манишь и маешь,
Друг друга с тобой узнаём.
Ты трепетно таешь
Присутствием в теле моём
Бессонница
Не спится мне, а свет свинцом,
Все окна звёздной синью жжёт.
Так страшно ночь глядит в лицо –
И стережёт, и стережёт.
В страну иную, – навзничь, прочь,
Бессмысленно часы бегут. –
Там, на безвестном берегу,
Я скоро встречу ночь.
Но утром – сердцу нету сна:
Вновь, безрассудности полно,
Желает жить, страдать оно
До ночи, дотемна.
Но утром… нет мне жизни здесь! –
Уже я там, в другой стране, –
И звёзд мерцающую взвесь
Дремота брызжет мне.
Четвёртый год войны
Как ни прохладен вечер, как ни вял,
Как дождь ни льёт,
Пою я песню – кто б ни услыхал, -
Час напролёт.
Как мир в войне и страхе ни погряз, -
Везде, всегда,
Заветная, горит и в этот час
Любви звезда.
Зарница
В небе всполохи огней,
В волосах твоих невинно
Блещут светляки жасмина
Робких звёздочек бледней.
Ночь, дурманящая нас! –
Этой мощи – тяжкой, странной –
Мы приносим в жертву раны
Поцелуев, роз и фраз:
Всё – без счастья, всё – без слёз…
Ни раскаянья, ни света:
Лепестки отцветших роз
В танец сумрачный одеты.
Уходящая без рос –
Ночь; любовь – без слёз, без счастья,
И – желанная всерьёз –
Буря, взвихренная страстью.
Сокровенный день
Как славно было б вновь по свету шляться,
Бродить по переулкам, старым паркам,
Приличной пищей вволю наслаждаться,
Опять любовь считать своим подарком!
Но даже если жизнь идёт к закату,
Ещё осталось (и немало это!):
Шопен и Бах, и Шуберта сонаты,
Цветы, мечты и милые поэты.
А коли срок – вернуть и это счастье,
Скажу я Богу: в Свет животворящий
Впусти мой слабый дух Своею властью, –
И Он во мне да будет силой вящей.
Без башки
Как пар расходится игриво,
Лишь крышку снимешь ты с горшка!
Вот так и жизнь легка на диво,
Когда откручена башка!
Ни насморка и ни фронтита,
Зубная боль исчезла прочь,
В висках долбёжка позабыта…
Шлараффенланд тебе точь-в-точь!
Да, думать без башки – не ходко …
А впрочем, это пустяки, –
Сливаешь водку сразу в глотку -
Полощешь горло напрямки!
Какой покой! В душе отрада:
Ни слов, ни шума... Да, опять
Очки искать уже не надо...
Как, впрочем, и стишки кропать.
Шлараффенланд (нем. Schlaraffenland, нидерл. Luilekkerland) —
вымышленная земля в немецких сказках, где живут лентяи,
буквально страна ленивых обезьян, от (средневерхненем.)
sluraff — лентяй, Affe — обезьяна и Land — земля.
Сокровенный день
Как славно было б вновь по свету шляться,
Бродить по переулкам, старым паркам,
Приличной пищей вволю наслаждаться,
Опять любовь считать своим подарком!
Но даже если жизнь идёт к закату,
Ещё осталось (и немало это!):
Шопен и Бах, и Шуберта сонаты,
Цветы, мечты и милые поэты.
А коли срок – вернуть и это счастье,
Скажу я Богу: в Свет животворящий
Впусти мой слабый дух Своею властью, –
И Он во мне да будет силой вящей.