Я людимая поседа,
множко взрачная на вид.
Вестой в Аполь я поеду,
где забвенный был ковид.
Я знакомка и умеха,
вежда, ряха и тэ дэ.
И, сомненно, это к спеху,
что я – с верием к тебе.
А дотёпу и забудку
обходимо звать на чай.
Я и сбыточна на шутку,
и навидима взначай.
Расскажу тебе былицу
и суразицу сполна:
я дотрога, как девица,
и насытна, как жена.
Гоже можется да ймётся,
да здоровится, взлюбив.
Вмочь вдомёк воскликнуть: солнце,
ты и спешен, и радив.
Я с приязнью год от года
премину домолвкой речь,
что в урядицах и взгодах
взвижу, как тобой пребречь.
Выйду в радужное настье,
встречу солнечную жить.
Стану веститься от счастья,
разбериху брежно шить.
Оспоримый ты сегодня.
— Эка видаль! – скажет чисть, –
он – годяй, доумок, годник,
лепый вольник, щадный христь.
Льзя глижировать старушек.
Дух-валяшка, обессудь
это вежество нарушить:
так престанно брешет людь.
Ужто винна и уклюжа?
Погоди же годовать!
Домогаю! Чаю! Дужу!
Мне с тобою – сдобровать...