Быть моею страстью, волшебной тайной...
Быть твоим сокровищем, сном, секретом...
Девочка рождается ранним утром четвертого июня. Большие ярко-синие глаза её смотрят так пронзительно, что меня это удивляет и немного пугает. В небольшой уютной палате городского роддома мы лежим с ней вдвоём. Днём я, в очередной раз сменив ей подгузник и сполоснув крошечную розовую попу прямо под краном в раковине, рассматриваю сокровище, которое произвела на свет. Конечно, я пытаюсь разглядеть, есть ли в ней что-то... Что-то нечеловеческое. Но так как мои познания о новорождённых младенцах вообще, не то что о младенцах-оборотнях, итак достаточно скудные, то я ничего необычного не вижу.
Ночью малышка пищит и я мгновенно подскакиваю, вытаскиваю её из прозрачной пластиковой люльки на колёсиках, стоящей рядом с кроватью. Молока ещё нет, но мне сказали прикладывать девочку к груди, как можно чаще, чтобы пришло быстрее.
Узкая полоска света из коридора на пару секунд перечёркивает темноту палаты из-за приоткрывшейся двери и тут же исчезает. Слух различает едва слышное цоканье крошечных коготков по полу. Одеяло на моих ногах чуть приминается, а уже через несколько мгновений на кровати сидит он. Оглянувшись на дверь негромко сообщает:
- Еле-еле дождался темноты, чтобы поскорее прийти. Я всё видел в кристалле. Это девочка!
Я уже привыкла к его манере общения, и мне она перестала казаться странной. Он протягивает руки, с немой просьбой глядя на меня. Фонарный свет, льющийся в окно палаты отражается в черноте его зрачков. Я осторожно кладу малышку ему на руки. Мы сидим рядом, прижавшись друг к другу.
- Если ты не против, я назову её Ясна. Вот только определюсь с отчеством.
- Что такое отчество? - Он задаёт вопрос тихо, поднеся девочку близко-близко к лицу.
- Ты что её обнюхиваешь?!
Он утвердительно кивает, будто это самое обычное дело.
- А как я ещё должен с ней знакомиться?
Я, смутившись, нахмуриваюсь. И правда. Он же не совсем обычный человек.
- Так что за отчество и зачем ты должна с ним определиться? - Повторяет он вопрос.
- В нашей стране принято, - я задумываюсь, как бы понятнее ему объяснить, - давать уточнение к имени. У каждого человека есть имя. И есть отец. Поэтому к собственному имени человека добавляется имя его отца.
Привожу несколько примеров, чтобы было понятнее. Но он снова спрашивает:
- А если отец ребёнка неизвестен или у него вообще нет имени?
- Тогда... Мама может придумать отчество сама. А в документах в графе о данных отца ставится прочерк.
- У меня нет имени. Какое отчество ты дашь Ясне? Я подумал, что если бы знал, как зовут отца, то можно было бы дать девочке его... Но моя мать никогда не называла никаких имён.
Мы долго шепчемся, выбирая девочке красивое благозвучное отчество. За это время она успевает проснуться. Я даю ей грудь. Он смотрит на нас с интересом и восхищением.
Время теперь для меня измеряется событиями. Первая улыбка, первые умелки. Когда мой ночной гость появляется, и мы, насытившись друг другом, обретаем способность говорить, я хвастаюсь, чему научилась наша дочь. Он радуется всему. Тому, что она начала держать голову, поворачиваться на бочок, спинку, животик, встала на четвереньки, впервые поползла, села, встала у опоры, пошла за ручку, сделала самостоятельно первые шаги. Когда у неё появляется первый зуб, он порывается посмотреть прямо среди ночи. Но я сдерживаю его пыл. Прошу остаться до утра, чтобы не будить малышку. К году у дочери по четыре зуба сверху и снизу. Она уже не просто ходит, неуверенно пошатываясь и плюхаясь на попу, а бегает, с весёлыми криками гоняя ленивого рыжего котяру. Отец горд.
Изредка он остаётся ночевать. Но чаще возвращается в лес. Теперь мы больше беседуем. Он чувствует, что меня что-то тревожит. Я же вдруг понимаю, что меня совершенно не тянет на так любимую раньше работу. Он расспрашивает меня о детстве, юности. О том, почему я выбрала именно эту профессию. О том, что мне нравилось раньше. И я начинаю вспоминать. Рассказываю ему, как мне нравилось писать сказки, придумывать истории.
Однажды днём я отправляюсь к родителям, и пока они нянькаются с внучкой, откапываю в кладовке коробку со своими тетрадями.
Когда малышке исполняется полтора года, и отпуск по уходу за ребёнком заканчивается, я увольняюсь. К этому моменту у меня готовится к печати первый тираж книги об удивительных приключениях девочки и её лесного друга - зверька-оборотня.
Иногда он пропадает на несколько недель, но потом обязательно возвращается. Я приучила себя не расспрашивать его. Отчасти и потому, что мне не хотелось бы знать некоторых вещей. Он же всегда ведёт себя, как ни в чём не бывало.
Убедившись, что Ясна спит, я иду в душ. Радионяня стоит на зеркальной полке над раковиной, внушая спокойствие. Я выдавливаю на губку гель для душа и несколько раз нажимаю, взбивая ароматную пенку. Намыливаю шею и руки, прохожусь по груди и животу. Закрыв глаза, мысленно напеваю детскую песенку из мультфильма. Сверху на мои руки ложатся большие тёплые ладони. Он появляется неожиданно. Переступает бортик ванны, поправляет шторку, отбирает губку и продолжает намыливать меня. Проходится по всему телу сверху донизу. Ополаскивает душем и закрепляет лейку над нами в держателе. Я разворачиваюсь к нему спиной, грудью прижимаясь к кафелю. Утробно рычу, чувствуя его зубы на своей шее. С ним я сама становлюсь животным.
Поцелуи и укусы спускаются ниже - на лопатки, поясницу, ягодицы, а потом к ним добавляется язык. Я раздвигаю ноги и наклоняюсь, прогнувшись. Он опускается сзади на колени. Вылизывает, лакает, прикусывает. Долго выносить это я не могу, потому начинаю умолять, тихонько поскуливая, взять меня. И лишь когда его член заполняет меня, когда перед глазами всё плывёт от наслаждения, я сама начинаю двигать бёдрами, ловя его ритм. Он любит разгоняться. Когда замечает, что я с трудом удерживаюсь на ногах, увлекает меня на дно ванны. Стоя на коленях с задранной вверх попой я просовываю руку между ног, чтобы касаться его. Ему нравится и он подтверждает это рычанием.
Чем ближе к финалу, тем выше скорость. Он хрипит мне в ухо, сжимая руками под грудью, тесно вжавшись в меня. Я знаю, что стоит ему сейчас куснуть меня за ухо или сзади, чуть ниже линии роста волос, и я кончу. Он тоже об этом знает, но специально медлит, вынуждая меня испытывать сладкие муки. Происходит всё одновременно, я чувствую, как его член пульсирует во мне, заполняя горячим семенем, зубы ощутимо прихватывают за шею, и я взрываюсь. Он держит меня крепко до тех пор, пока тело не перестаёт потряхивать. Затем помогает подняться и только тогда говорит, лукаво улыбнувшись:
- Привет!
Из ванной мы направляемся в спальню. Он сообщает, что перед тем, как пробраться ко мне в душ, заглянул в детскую. Ясна спит. Он принес ей ветку с ягодами черники. В прошлый раз я по его просьбе читала вслух свою книгу. Там лесной зверёк, навещая городскую подружку, приносил ей гостинцы.
Мы лежим на кровати. Я любуюсь им. Его тело по-прежнему напоминает фигуру античного бога, не смотря на то, что он стал выглядеть значительно старше. Я привыкла с смене цвета его волос осенью и весной. Но во всем внешнем облике происходят и другие изменения. Он как может, объясняет. А мне не хочется в это верить и знать. Я гоню, гоню от себя эти мысли.