В местном театре 23-го февраля городское начальство планировало отметить праздник защитника отечества, с краткими посиделками на трибунах, спектаклем, состоящим из набора сцен из героических пьес военной тематики, ну и заключительным фуршетом за счёт специальных фондов строгой отчётности и жуткой секретности. Понятное дело, собрались в зале только свои – а кому надо чужих-то поить? Ну, вышел на трибуну Главный и прогундосил неразборчиво что-то типа – «ничего, что живём хреново, зато, если надо будет – начистим рыло любому!» А потом приступили к просмотру культурной части – спектакля «Отечества достойные сыны».
Первая сцена была из Шолоховского «Судьба человека», как немец поил русского солдата шнапсом, перед тем, как расстрелять, но ни хрена у него из этого не вышло. Ибо во всем их фатерлянде столько шнапса не нагнать и за миллион лет. В общем, накрыли стол, расселись фашисты, а бутыли четвертной с водкой нет. Где реквизит? – заорал помреж, а занавес уже вот-вот откроется… Тут осветитель вспомнил, что он видел эту бутыль в гримёрке у актёров – метнулись и принесли родимую. Слава богу, нашлась, и уже полная воды (ясен пень, не спирт же на сцене пить!). И понеслась.
Наливает белобрысый немец паскуднейшего вида (Виталик Тарасов, весь уже как скелет от беспробудного пьянства на почве бытового алкоголизма, - понятное дело, денег на выпивку не хватает – тут уж не до жратвы, вот и выглядит он как Кащей, да ещё в немецкой форме и в высокой фуражке) нашему Андрею Соколову полный стакан из бутыли и предлагает выпить за победу немецкого оружия. Тот, понятное дело – ни в какую. Но немец смягчил условия задачи – «За свою погибель!» Ну, это тост вполне нейтральный – уж с кем – с кем, а с собственной погибелью русские завсегда вась-вась и наш герой сделал крупный, мужественный, чисто русский глоток – и закашлялся! Немец ему протягивает кусок хлеба с салом, но тот досадливо отмахивается – мол, не время – допивает стакан, как-то уж очень натурально выдыхает и утирает губы рукавом. «После первой- не закусываю!» - объявляет он немцам и протягивает им пустой стакан. Немец потянул носом воздух и как-то занервничал. А между тем русский солдат с видимым удовольствием допивает второй стакан и не очень внятно произносит – «после второй – аналогично!» - и опять протягивает немцу пустой стакан. И немцу становится завидно, так как он уже понял – что там в бутыли на самом деле. Но разбираться – что да откуда – не место и не время, надо как-то и про себя не забыть, а то так и останешься трезвым, как дурак, около такой халявы. Налил немец нашему третий стакан и вдруг говорит – Рус Иван, я уважаю твою храбрость и хочу за тебя выпить! И наливает себе тоже стакан, делает на скорую руку два бутерброда с салом и они выпивают, предварительно чокнувшись.
Наступила заминка – не подворачивалось никакого повода, чтобы выпить, а остановиться было уже невозможно. А давай поборемся на руках – вдруг предлагает наш солдат, севший за стол по причине слабости в ногах. Немец тут же засучивает рукав и садится напротив. Если ты меня поборешь – то ты меня тут же и расстреляешь, а если нет – то с тебя ещё стакан! Ну, побороть такого глисту, как Виталик Тарасов, проблемы нет, если бы все немцы были такие, мы бы победили их прямо 22-го июня к обеду. В общем, поборол Андрей Соколов немца под громкие аплодисменты стоящего в восторге зала! Тут не утерпели остальные немцы- сослуживцы этого недомерка, окружили нашего и давай с ним пить на спор – кто кого перепьёт. Дело пошло на принцип – не перепить немчуре русского солдата! Но трудно ему пришлось и начал он звать подмогу.
Тут один немец вспомнил, что у них в подвале гестапо ждут расстрела два партизана – старик и комсомолка. (Это следующая сцена должна была изображать допрос партизан в гестапо, и время её уже подошло, но первый состав актёров уходить со сцены категорически не хотел). Приводят тут старичка в треухе и валенках и комсомолку в платке и ватнике. И предлагают им выпить перед смертью. Они согласились, не раздумывая ни секунды. Им поднесли два полных стакана и они, как и полагается храбрым русским партизанам – выпили их залпом и без закуски под громкие аплодисменты зала. А молодую партизанку играла Зинка Воскобойникова, её после развода стаканом водки испугать невозможно, разве что – обрадовать. «За день Победы, за 9-е мая!» - воскликнула она и показала залу пустой стакан. Откуда-то из реквизиторской принесли старинный патефон и фашисты стали приглашать партизанку на вальс. Солдат Соколов и белобрысый немец сидят в углу обнявшись и поют хором, причём немец – бравый немецкий марш «Дойче зольдатен унд унтер-официрен, зондер коммандер нихт капитулирен», а наш – «Миллион алых роз».
В конце концов главный режиссёр переоделся в подпольщика, прокрался на сцену (его уже никто не заметил) и из пузырька с белой надписью «ЯД!» демонстративно накапал что-то прямо в бутыль, почти к тому времени пустую. Через некоторое время все немцы валялись на полу, как мёртвые – то есть – диверсант-подпольщик обезвредил стаю врагов. Тут уже можно было давать занавес – так как действие пришло к своему логическому завершению. И занавес накрыл-таки всё это непроницаемым финалом.
Спектакль имел бешеный успех, аплодисменты длились минут десять, но на бис так никто и не вышел. Большой начальник сам подошёл к главному режиссёру, пожал ему руку и ласково произнёс, глядя тому в глаза немигающими голубыми глазками – «Вот ведь – можете, когда захотите…»