***
В безумной лаве ливней и каждений —
немыслимая осень естества.
На тонкой грани смерти и рожденья
застыла в мокром воздухе листва.
Ловя паучьи лёгкие волокна,
когда о хрупких судьбах помнить в лом,
Казанская распахивает окна
с последним, жарким, солнечным теплом —
туда, где эту осень родила ты,
туда, где жили сладко, не всерьёз,
туда, где златорунные закаты
купаются в кипучей влаге рос.
Случайное, мгновенное растенье,
уверовав, что больше не умру,
гулять в ноябрьской дрожи опьяненья
по пышному, прогорклому ковру.