Кесарю кесарево…
Баба Нюра неуверенно зашла в храм, скорее по зову сердца, чем по личным убеждениям. Глубокой веры, конечно же, не было, но, как говорится, «Кесарю кесарево, а Божие Богу». Она сама не знала, где она слышала это изречение, но оно ей когда-то очень понравилось. Старушка подошла к свечной лаке, поздоровалась со свечником и спросила:
— А что батюшка может за меня грешную помолиться?
— Записки подайте на проскомидию, — посоветовал бородатый, благочестивого вида мужчина, стоящий в церковной лавке.
— А как это? — не поняла пенсионерка…
— В одну записку можно до десяти имён вписать, стоит она тридцать пять рублей. Кого писать будем? — спросил свечник.
— Так, так… Надо подумать... Милок, впиши Рахиль, Еву, Адама, Авеля — начала перечислять баба Нюра.
— Имена-то какие ветхозаветные, красивые.
— Это бабушки и дедушки мои, Царствие им небесное…
— Так их за упокой надо, а я за здравие пишу, зачеркиваем.
— За упокой, за упокой, милок. Ещё Владимира!
— Тоже за упокой?
— Да вроде жив ещё…
— Крещёный?
— Католик…
— Католиков нельзя.
— Ладно не будем. Запиши заблудшего младенца Марию.
— Почему заблудшего?
— Родителей не слушается, балуется.
— Напишу просто младенца Марии… Кого ещё?
— Константин, Елена, Кеша…
— Иннокентия?
— Нет Кеша, кот мой…
— За животных церковь не молится, их можно только келейно поминать, дома…
— Ладно, Константина и Елену записал?
— А они-то Православные?
— Аллаху поклоняются…
— За Мусульман на проскомидию нельзя!!!
— Нельзя, так нельзя. Василия, крестник мой.
— Это можно…
— Анну запиши, меня то есть, ещё Олега, Веру, Александра, Никиту, Василия, Василия, Петра, Иустину…
— Все живы?
— Иустина померла…
— Что вы меня всё время путаете. Её за упокой надо… Вписал… Всё? Больше никого?
— За упокой: Марфы, Марии, Маргариты, Петра, Петра, Фёдора, Василия, Федота…
— Это уже больше десяти имён получается… На две записки придётся разделить…
— Хорошо…
— Всё за упокой?
— А у меня больше никого и нету.
— Сто пять рублей за три записки.
— Мне бы ещё свечки поставить…
— Вам какие, по двадцать, по пятьдесят, по сто?
— Милок, мне бы две по двадцать…
— Сто сорок пять рублей с вас.
— Вот… — Подала она пятисотрублёвую купюру
— Помельче нет?.. Ладно вот сдача…
— Где тут у вас свечки ставить?
— Справа Христу, слева Богородице, а вон там канун, за упокой то есть…
— Храни тебя Господь, милок!
— Ангела хранителя вам, бабушка…
Старушка неумело перекрестилась, неловко приложилась к коне Николая Угодника, поставила свечки Христу и Богородице, раскланялась свечнику и неторопливо, прихрамывая на обе ноги, вышла из храма. День она провела в молитве за всех кого не удалось вписать в записки, в том числе и за кота Кешу, молилась она своими словами и всё думала о странном и непонятном слове проскомидия, и о том как хорошо, наверное, быть духовно образованным, и различать все церковные непонятные ей правила, обряды и установления. Наступил вечер, а она всё вспоминала, где она слышала это мудрое духовное изречение: «Кесарю кесарево, а Божие Богу»…
31.10.2023