Мир ждал рассвета, в виде искупленья,
За то, что ночь бессонною была,
Как грешник индульгенцию прощенья,
Голодный путник – хлеба и вина.
И Он был близок, воздух расплескался,
В свеченьи красок утренней волны,
Где, словно на прощание, купался
Серп медленно стареющей луны.
И млечный путь струился некорректно
В своей необратимой пустоте,
И было очевидно и заметно,
Что жить осталось серой темноте
Всего лишь час, и этот промежуток,
Готовились заполнить до краёв
Флюиды хризантем и незабудок,
Воспринимая время, как своё.
И даже звук был временно притушен,
Своим шептаньем путавший часы
И отвлекавший искренние души
От вида первозданной красоты.
И всё жило рассвета ожидая
И не желая, чтоб он наступал,
Мгновения по капле собирая
С границы дня и ночи, как нектар.