В сомненьи царственном опять коса на камень,
Мучительные поиски богатырей для претворения,
И смуту в стройные ряды несут гонцы болезные,
Сдавленных фундаментом страданий оживления,
Творческих усилий сидельцы на мечтаньях пены ,
Живых желаний Данко обугленных сердечных игр,
И своего труда фитиль дрожащий стона скрипа,
Любезный житель пещерных сказок претворенья,
Не хочется про эндорфин чтоб слышали коллеги,
Как сексульный пофигизм поймут не дай им бог,
Приходится в три раза больше на троих делить,
Волнений чувственных для светлой перспективы,
Вот так на вещий сон наложен темноты успех,
Без звёзд сомнений мерцающих над эскападой,
Извечные там запахи бензина асфальта и земли,
Уложены немеряно руками человеческих фантазий,
Привычно блещут в зазеркалье орнаменты теплом,
У мастеров ответсвенных рукастых первой гильдии,
А в закромах лишь лёд души сакраментальных лет,
Немного сладостно всем вносит быта утешение ,
Можно разглядеть в кругах на пне колец годичных,
Квадратуру всей затейности и мимолётности столетий,
Но лучше придавить пень старый мягкой попкой,
Затеяв лёгкий разговор губами сладости черничной ,
Сгореть возможно очень даже и в воде холодной,
И кровь горячую рассредоточить по извилинам,
Замёрзший разум уложить на тёплую подушку,
Зарыв своё достоинство из чувств отдохновения,
Особое у ароматов странных восхожденье есть,
Лихие крылья там весенним машут настроением,
Так испаренье залихватское окрест уносит теплоту,
Строчками затмений в терпких думах заблуждения.