Так бывает: деревья становятся ниже,
с каждой новой ступенью наверх небо ближе.
Но в той близости краски утратят свой подлинный цвет.
Есть в теории чисел такая особенность лет.
Видно нет лишних мест в этом квантовом поле.
Это просто механика жизни – не боле.
Прорастает травою зола там, где выгорел лес –
только этой траве никогда не достать до небес.
Сердце требует лишнего. Глупо. И всё же –
что-то глухо стучит, где-то близко под кожей.
Жизнь всегда безучастна, но всех справедливее зол –
прорастает травою земля там, где кто-то ушёл.
Время тихой мелодией в тонкую пряжу.
Для чего? Пустота… Тот, кто знает – не скажет,
на какой высоте оборвётся изящный сонет
в час, когда эту землю покинет последний поэт.
Жизнь простой механизм, с интеллектом ребёнка –
разбросает и вновь соберёт шестерёнки.
Без причины, без следствия, вдруг, ни с того ни с сего.
Будто между причиной и следствием нет ничего.
Словно можно исправить сквозь ствол пистолета,
ни на что непохожую сущность поэта.
Для которой признанья под солнцем, увы не нашлось –
где не взгляд устремляется вверх, а Декартова ось.
Беспощадное, мелкое мстит. Будь что будет…
Небо держат уставшие винтики – люди.
Не внимая, что где-то их ждёт неевклидова твердь,
за которою тысячи жизней и лишь одна смерть.
Там, за этим достаточно близким пределом
всё, что в принципе может болеть – отболело.
Всё, чему быть убитым – утратило этот аспект.
Зеленеет трава не за тем, чтобы спрятать дефект.
Там слова на заре превращаются в песни –
чтобы жить, а не ждать, когда кто-то воскреснет…
Сердце требует лишнего, даже когда не дано.
Потому, как бесчисленно всё и лишь сердце одно.