.
ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК I
(авторы родившиеся с 1900 по 1950)
Сергей МНАЦАКАНЯН (1944-2021)- советский и российский поэт, эссеист, литературный критик.
=====================================================
НОЧНОЙ СОНЕТ
А море тронет синим языком
озябший берег сосен и предместий,
звук волн, подобный грохотанью жести,
взвивается и рвется напролом...
Волна уткнется мордой в волнолом,
как будто лошадь, и с луною вместе
толпится, стонет, не стоит на месте
и плещет. словно шепчет о своем...
Все это повторяется – прибой
песчаный берег трогает губой
и вновь гремит своей гусиной пеной,
как будто бы гремят во тьме ночной
на ставке очной с жизнью сволочной
разорванные цепи поколений.
ХМЕЛЬНЫЕ СОНЕТЫ НА ТРЕЗВУЮ ГОЛОВУ
……………………..После фильма Федерико Феллини
……………………..«Репетиция оркестра»
Воистину скандал произошел,
взбесились все рояли и тромбоны,
когда над всей вселенною ладони
воздел провинциальный режиссер...
Долой его! Рассыпьте этот сор!
Зачем святая музыка Мадонне,
которая давно в публичном доме?
Зачем негармоничный этот хор?
И все-таки, ладони воздевая,
так верит в музыку душа живая,
так плачут скрипки и грохочет гром,
что царствует гармония повсюду
и музыка уже подобна чуду...
То чудо – человечеством зовем.
«КА ФЭ»
Прекрасно развалиться на софе,
забыв на миг о мире и тревоге,
а после по накатанной дороге
скатиться в молодежное «кафэ»,
где вечный гардеробщик в галифе
и в дискотеке молодые йоги
в аффекте – безо всяческой подмоги! –
ритм отбивают, как поэт в строфе...
Да, здесь никто не думает о Боге,
которого, как говорится, нет,
а медная тарелка на треноге
грохочет, позабыв о счете бед,
и шар земной, испив дневной мороки,
как мотылек, летит на красный свет.
СОНЕТ из драматической поэмы «Гибель британского фарфора»
Соль этой жизни, мой прекрасный друг,
и это, знаешь, не обидно даже,
совсем не в том, что видится вокруг,
а в том, что маскируется в пейзаже,
таится в рвани, в неприглядной саже,
в кромешной бултыхается грязи,
сокрыто наподобье дерзкой кражи,
колеблется за тенью жалюзи,
и разъедает, не найдя опору,
назло всему назойливому хору,
который не желает продохнуть,
все то, что вечно недоступно взору:
подобную прозрачному фарфору –
незримую, но явственную суть.
НЕОКЛАССИЦИЗМ
Так вот – единство времени и места
и действия – незыблемый закон...
Да будь что будет – юная невеста,
в которую жестокий муж влюблен...
Ах, эти страсти, что имеют место:
стрельба, погони, колокольный звон, –
все вписано, как в рубрики реестра,
в шекспировский классический канон.
А время изменилось – неспроста
в нем путаются даты и места,
оно глазасто, как кривая призма,
но почему-то – верно, мало той! –
от современной жизни молодой
хмелеет муза неоклассицизма...
СОНЕТ № 218
В тот магазин под вывеской «Вино»
и я входил нетвердою походкой,
здесь продавщица громогласной глоткой
напоминает зава районо...
Здесь целит в мужиков прямой наводкой
державная сургучная печать,
до тошноты обрыдло так стоять
в очередях за мясом и за водкой.
Пусть чавкает и воет это стадо –
исчадие промышленного ада,
пускай ревет и алчет во хмелю,
а я ловлю виденья вертограда
и этот мир отчаянья, распада
с тоской невыразимою люблю...
ТРОЯНСКИЙ СОНЕТ
На шестисотом мерсе, как джигит,
несется не чеченец, так грузинец,
представьте, ничего себе гостинец –
в багажнике запрятан динамит!
По улицам метельных городов
они несутся, черные красавцы,
в них дремлют не банкиры, так мерзавцы,
что, впрочем, не меняет сути слов.
Чуть шелестя и словно не касаясь
земли и чуть ли в небо не взиваясь,
они летят в российской нищете,
за поясами греются «ТэТэ»...
...как молвил бы великий Блок с небес:
«ужо постой», троянский мерседес...
НЕПРЕДВИДЕННЫЙ СОНЕТ
Сонеты на троллейбусных билетах,
мерещатся сонеты на стенах,
беспутные сонеты на сонетах,
в гостиничных продутых номерах,
необъяснимо прячутся в буфетах,
ныряют в сумрак театральных лож,
таинственно мерцают на портретах
солидных государственных вельмож.
О, я здесь вовсе ни при чем, поверьте,
сонеты голосят из круговерти,
той, ледяной и огненной вполне,
по сердцу шелестит волна сквозная,
а я перо хватаю, сам не зная,
кто непреклонно их диктует мне.
СОНЕТ РОДИНЕ
Пускай не ты, но все твои сатрапы –
над Мавзолеем долгие года
витали их велюровые шляпы,
надетые чуть выше живота...
Они тебя в свои кривые лапы
так взяли безо всякого стыда,
что вечная поблекла красота,
как ветхие обшарпанные храмы...
Ежов, Ягода, Суслов, Каганович –
все как один насильники и сволочь
тебя имели – их бессчетна рать,
не пьянка – так маевка иль распевка,
глянь в зеркало! – а там хмельная девка,
валютная потасканная ****ь.
ДВУЛИЧНЫЙ СОНЕТ
Хамелеон – Хам и Наполеон
в одном лице взирают без опаски
из-под одной витиеватой маски
на рвань и на величие времен.
Наполеон и Хам – хамелеон:
лафа менять расцветки и окраски,
плевать в кого-то или строить глазки, –
все втянуты в сплошной иллюзион,
где императора венчает шляпа,
а Хаму непотребна голова,
где не боится лепета иль ляпа
проросшая сквозь душу трын-трава –
и что тебе до трепета иль храпа?
Двуличная основа такова...
СОНЕТ ПОСЛЕ КНИГИ
Я бредил этой книгой четверть века –
я ею жил и прожил раза три!
И вот она залистана – смотри;
се – типографский оттиск человека...
Да, слава богу, не героя века,
а одного из вечной тьмы людей,
здесь, как в сетях, история страстей,
похмелья, зуботычин, боли, смеха...
Да, продиралась из небытия,
шурша бумагой, словно жизнь моя
чудесная! – из горечи былого
пока еще не сказанное слово,
пока что не оконченный рассказ,
в котором дышат Тлен и Божий глас.
БОЛЬНОЙ СОНЕТ
Куда ни глянь – больная биомасса,
где не инсульт, там притаился рак,
и проползает по щеке гримаса,
что было так и вечно будет так.
Он гений? – значит, загнивает мясо...
Она прелестна? – а в душе сквозняк...
И в двойственности этого раскраса
всё чудится неотвратимый знак.
Ах! эта жизнь! как и во время оно
прекрасными крылами махаона
все бьётся о прозрачное стекло...
Трагическое мироощущенье –
наверное, законное отмщенье,
что в жизни больше, чем другим, везло.
(из книги "Дагерротипы", 2014 г.)