Не отпускает боль, отпустит вряд ли,
и жить мне с ней до гробовой доски,
я больше никогда не буду счастлив,
всё доброе осталось позади.
Не кинусь в пляс, услышав плясовую,
усмешкой горькою откликнусь на смех,
была б возможность, полез бы под пули,
но тормозят: «Куда тебе, старик».
И удивительно, что жив ещё покуда,
хоть рассыпаюсь на глазах,
и самому не верится мне в чудо,
другой давно бы богу душу отдал.