Том Лерер (англ. Thomas Andrew Lehrer) - американский композитор и певец, сатирик и математик. Наиболее известен своими юмористическими песнями, которые были записаны в 1950-е, 1960-е. Несмотря на то, что он написал всего около 50 песен, его вклад в культуру США считается значительным.
Тексты песен часто имеют отношение к науке, в особенности к математике, но также к химии и физике. В частности, в репертуаре Тома Лерера есть песенная интерпретация таблицы Менделеева (The Elements song), речитатив о вычитании столбиком (New Math) и сатирическая песня, посвящённая русскому математику Николаю Ивановичу Лобачевскому. Большое место в творчестве Тома Лерера занимает также социальная и политическая сатира. В песнях «Who’s Next» («Кто следующий») и «We Will All Go Together When We Go» («Мы все вместе уйдём, когда уйдём») тексты предостерегают об опасности ядерной войны и, таким образом, являются пацифистскими.
В начале 1970-х Том Лерер перестал выступать на сцене (заявив, что после присуждения Генри Киссинджеру Нобелевской премии мира сама реальность стала сатирой), посвятив своё время преподаванию математики в университете.
The Irish Ballad
(from “Songs By Tom Lehrer” (1953)
(из альбома «Песни якобы Тома Лерера» (1953)
Now I'd like to turn to the folk song, which has become in recent years the particularly fashionable form of idiocy among the self-styled intellectual. We find that people who deplore the level of current popular songs -- although I admit they do seem to be recording almost anything these days. Have you heard Sessue Hayakawa's record of Remember Pearl Harbor? These same people who deplore the level of current popular songs and yet will sit around enthralled singing Jimmy crack corn and I don't care or Green Grow The Rushes, Oh! -- whatever that means. At any rate, for this elite I have here an ancient Irish ballad, which was written a few years ago, and which is replete with all the accoutrements of this art form. In particular, it has a sort of idiotic refrain, in this case rickety-tickety-tin you'll notice cropping up from time to time, running through, I might add, interminable verses. The large number of verses being a feature expressly designed to please the true devotees of the folk song who seem to find
singing fifty verses of On Top Of Old Smokey is twice as enjoyable as singing twenty-five.
Теперь я хотел бы обратиться к народной песне, ставшей в последние годы особенно модной формой идиотизма среди самозваных интеллигентов. Мы видим людей, которые сожалеют об уровне нынешних популярных песен, хотя я признаю, что в наши дни, похоже, записывают практически все что угодно. Вы слышали запись Сессю Хаякавы «Помни о Перл-Харборе»? Те самые люди, которые сожалеют об уровне нынешних популярных песен, но все же будут сидеть в восторге и петь «Джимми щелкает семечки, а мне плевать», или «Растет камыш среди реки», что бы там ни было. Во всяком случае, для этой элиты у меня есть старинная ирландская баллада, написанная несколько лет назад и изобилующая всеми атрибутами этого вида искусства. В частности, в нем есть какой-то идиотский рефрен, в данном случае «рикети-тикети-тин», вы заметите, что время от времени он появляется, проходя красной нитью сквозь, я бы сказал, бесконечные куплеты. Большое количество куплетов специально предназначено для того, чтобы порадовать истинных поклонников народной песни, которые, кажется, находят, что петь пятьдесят куплетов «На вершине старой дымной» в два раза приятнее, чем петь двадцать пять.
This type of song also has what is known technically in music as a modal tune, which means -- for the benefit of any layman who may have wandered in this evening -- that I play a wrong note every now and then.
[piano]
В этом типе песен также есть то, что технически известно в музыке как модальная мелодия, что означает — для пользы любого непрофессионала, который, возможно, забрел сюда в этот вечер — что я время от времени играю неправильную ноту.
[фортепиано]
This song though does differ strikingly from the genuine folk ballad in that in this song the words which are supposed to rhyme - actually do.
[piano]
Эта песня, однако, разительно отличается от настоящей народной баллады тем, что в ней слова, которые должны рифмоваться, - на самом деле рифмуются.
[фортепиано]
I, ah, I really should say that - I do not direct these remarks against the vast army of folk song lovers, but merely against that peculiar hard core who seem to equate authenticity with artistic merit and illiteracy with charm.
[piano]
Я, да, я действительно должен сказать, что адресую эти камни не в огород огромной армии любителей народных песен, а просто против того своеобразного твердого ядра, которое, кажется, отождествляет подлинность с художественными достоинствами, а неграмотность с очарованием.
[фортепиано]
Oh, one more thing. One of the more important aspects of public folk singing is audience participation, and this happens to be a good song for group singing. So if any of you feel like joining in with me on this song, I'd appreciate it if you would leave -- right now.
А, да, вот еще. Одним из наиболее важных аспектов публичного народного пения является участие публики, а это, пожалуй, хорошая песня для группового пения. Так что, если кто-то из вас хочет присоединиться ко мне в этой песне, я был бы признателен, если бы вы ушли - прямо сейчас.
About a maid I'll sing a song,
Sing rickety-tickety-tin,
About a maid I'll sing a song
Who didn't have her family long.
Not only did she do them wrong,
She did ev'ryone of them in, them in,
She did ev'ryone of them in.
О деве я песенку вам пропою
Пой рикети-тикети-тин
О деве я песенку вам пропою
Что со свету сжила семейку свою
Не то чтобы им подложила свинью,
Дали дуба и батя, и сын, и сын,
От младых ногтей до седин
One morning in a fit of pique,
Sing rickety-tickety-tin,
One morning in a fit of pique,
She drowned her father in the creek.
The water tasted bad for a week,
And we had to make do with gin, with gin,
We had to make do with gin.
Раз поутру, будучи раздражена,
Пой рикети-тикети-тин,
Раз поутру, будучи раздражена,
Папашу в ручье утопила она
Неделю вода была отравлена
И пришлось нам неделю пить джин, джин,
Мы пили неделю лишь джин
Her mother she could never stand,
Sing rickety-tickety-tin,
Her mother she cold never stand,
And so a cyanide soup she planned.
The mother died with a spoon in her hand,
And her face in a hideous grin, a grin,
Her face in a hideous grin.
Мамаши присутствие её гнетёт,
Пой рикети-тикети-тин,
Мамаши присутствие её гнетёт,
Сварганила суп с цианидом, и вот
За трапезой мама концы отдаёт
Не познает уж больше морщин, морщин,
Не видать ей уж больше морщин.
She set her sister's hair on fire,
Sing rickety-tickety-tin,
She set her sister's hair on fire,
And as the smoke and flame rose high'r,
Danced around the funeral pyre,
Playin' a violin, -olin,
Playin' a violin.
Сестрице косу подпалила она,
Пой рикети-тикети-тин,
Сестрице косу подпалила она,
Полыхнула сестра словно сена копна,
Над костром погребальным она до темна,
Плясала, стуча в тамбурин, -бурин,
Плясала, стуча в тамбурин.
She weighted her brother down with stones,
Rickety-tickety-tin,
She weighted her brother down with stones,
And sent him off to Davy Jones.
All they ever found were some bones,
And occasional pieces of skin, of skin,
Occasional pieces of skin.
Брат камнями по маковку был нагружён,
Пой рикети-тикети-тин,
Брат камнями по маковку был нагружён,
И в пучину морскую отправился он.
Лишь фрагменты костей возвращал Посейдон
Да отдельные кожи куски, куски,
Да отдельные кожи куски.
One day when she had nothing to do,
Sing rickety-tickety-tin,
One day when she had nothing to do,
She cut her baby brother in two,
And served him up as an Irish stew,
And invited the neighbors in, -bors in,
Invited the neighbors in.
Однажды, чтоб время хоть как-то убить,
Пой рикети-тикети-тин,
Однажды, чтоб время хоть как-то убить,
Брата-детку в окрошку взялась покрошить,
И решила его как рагу потушить,
Пригласив всех соседских мужчин, мужчин,
Пригласив всех соседских мужчин.
And when at last the police came by,
Sing rickety-tickety-tin,
And when at last the police came by,
Her little pranks she did not deny,
To do so she would have had to lie,
And lying, she knew, was a sin, a sin,
Lying, she knew, was a sin!
И когда к ней явились, чтоб арестовать,
Пой рикети-тикети-тин,
И когда к ней явились, чтоб арестовать,
У ней в мыслях и не было что-то скрывать,
Ведь для этого ей пришлось бы соврать,
Лгать – грешно, знает христианин,
Лгать – грешно, знает христианин!
My tragic tale, I won't prolong,
Rickety-tickety-tin,
My tragic tale I won't prolong,
And if you do not enjoy my song,
You've yourselves to blame if it's too long,
You should never have let me begin, begin,
You should never have let me begin.
К концу моя драма подходит уже,
Рикети-тикети-тин,
К концу моя драма подходит уже,
И коль вам она не пришлась по душе,
В том лишь ваша вина – не прогнали взашей,
Дав мне взять на себя сей почин, почин,
Дав мне взять на себя сей почин.