Евгению Третенко и его другу-собаке.
Жизнь продолжалась, несмотря на мраки,
На все прогнозы долгого пути.
Ценились в прессе с клеветою враки,
Ещё скандалы звёзд, а к ним грехи.
Я ж на заре звал друга лабрадора,
Тихонько выводил его за дверь.
Тропой спускались к морю с косогора,
Рвал поводок нетерпеливый зверь.
Спешил куда-то по маршруту точно,
Искал чуть влажным носом нужный след.
Кусты, пометив струйкой кипяточной,
Показывая лапами балет.
А я смотрел на небо, что светлело,
Как разом заалели облака.
И как волна шуметь в тиши не смела,
Лишь ударяя валуны слегка.
И вдруг сто тысяч певчих зашумели,
От взмахов крыльев взвился ветерок,
Погнав цветений белые метели,
Куда-то ввысь на розовый восток.
Всходило солнце рядом в полушаге,
Прервав тревожность виденного сна.
И расцветал подснежник в буераке,
И эта жизнь, что у тебя одна…
На пирсе мы стояли с лабрадором.
А он не лаял, да и я молчал.
С восходом суета казалась вздором.
Но самым лучшим выбором начал…