Хлебая чёрный суп над головой,
он брёл по ощетинившимся лужам
и думал, что кому-нибудь да нужен —
как улице светящийся конвой.
Она вплыла в разинутый подъезд,
желая в одиночество подняться,
но тут случилась смена декораций,
пространство наводнил собой оркестр.
Они столкнулись, то была судьба
планетных тел в избыточном пространстве,
двух сущностей, в мечтаниях о Марсе
покинувших родной Альдебаран.
Назвался болью яростный рывок,
мгновенно перепутавший орбиты
их душ, отбросив каменные плиты
грядущего в пространство между строк.
Кипящее любовью вещество
неслось по перепуганным аллеям,
сон времени напитывался хмелем,
смягчая строгой ночи приговор.
Ещё незатвердевшее одно
цеплялось за иллюзию рассвета.
Слились две стороны одной монеты,
как было изначально суждено.
Впитав в себя все острые углы,
единство стало трогательно гладким,
несобранным сокровищем на грядке,
цветком нераспустившейся смолы.
Затасканный в умах запретный плод,
сложившийся из тех же половинок,
повис замком на двери в мир невинный,
немым ограничителем высот.
Но эти двое, брошенные в страх
от правды неочищенных познаний,
растаяли в блаженном океане
с одной и той же тайной на устах.