(Из самарских историй)
У подруги был день рождения. Она живёт в Самаре, а я в Питере. Но в этот день, так сложилось, я была у нее в гостях в родном городе. Слово за слово, ароматная текила, и вот уже нам не просто хорошо, а чудесно.
Сказать, что мы знакомы с Альфией много лет, значит ничего не сказать. Мы знакомы с первого класса. В первый школьный день шел проливной дождь, и домой мы
возвращались вместе с ее бабушкой, держащей нас за руки.
Итак, мы говорили без устали и без остановки. Темы не иссякали, но мне вдруг захотелось искупаться в Волге. Предложила подружке составить мне компанию, но она отказалась. Пошла одна. Идти нужно было вниз по Полевой минут двадцать-тридцать. Уже темнело, но это меня не остановило.
Думала, что окунусь в волжские воды и тут же пойду обратно.
Специально ничего не взяла с собой, кроме бутылки с водой и небольшой суммы, чтобы купить самарских яблок, в идеале антоновских. Лучше, вкуснее самарских антоновских яблок нет ничего на свете! Я надеялась, что встречу где-нибудь на улице торгующих фруктами. Я их и встретила, но решила, что куплю на обратном пути.
Бархатный июльский, пропитанный свежестью Волги вечер завораживал ностальгией по прошлой самарской жизни. Но я старалась не впускать глубоко в душу воспоминания, по крайней мере, в этой самоволке на Волгу.
Итак, у меня была цель - добраться до Волги, поплескаться в ней и быстро вернуться к подруге. Вот такая многоходовка. Я ожидала, что будет мало людей, и ошиблась.
То и дело меня обгоняли разного возраста мужчины и женщины, спускающиеся, видимо, как и я, к Волге.
Спешащих на Волгу никогда нельзя было спутать с другими, даже идущими по направлению к Волге людьми.
В них была какая-то скрытая энергия, как сжатая пружина, что вот-вот распрямится.
Это чувствовала и в себе.
На пути встречались поперечные дороги, по которым двигались авто, трамваи и автобусы. И мне приходилось идти по пешеходным переходам.
Наконец я оказалась на набережной, которую оккупировали толпы людей. Но Волга, широкая, неторопливая и спокойная, была уже у моих ног! Быстро скинув на лавочку одежду и предусмотрительно оказавшись в купальнике, я нырнула в холод темно-бурых волн. Ощущение зябкости вскоре исчезло. Тело привыкло к температуре воды, и словно я и Волга соединились в одно многовековое тело. Появились мысли и ощущения, которые я не могла приписать себе. Они были общие с Волгой. Неужели Волга может тоже думать и иметь свое сознание и память?! Так о чем она думала и помнила? Считаю, что не в праве рассказывать об этом. Приезжайте в любой волжский город и спросите у Волги сами.
Я ещё успела полюбоваться закатом, прежде чем солнце скрылось за горизонт. Стало совсем темно, и я заторопилась обратно. Тело после соединения с Волгой приобрело гибкость и крылатость: я буквально летела по Полевой. Чудо, но в темноте я встретила, кого ждала - женщину, продающую яблоки.
Антоновских не было, но я была рада и тем, что наливными желтыми шарами перекочевали из корзинки женщины в мой пакет, в который потом я налила воду из бутылки, встряхнула несколько раз и, вылив воду на ближайший газон, пошла дальше, жуя сладко-кислую яблочную мякоть. Я была вполне довольна своей самоволкой!
Осталось совсем мало пройти, чтобы оказаться у дома подруги, как вдруг на последней поперечной улице, когда я стала ее пересекать, справа вдруг появилась машина. Она неслась прямо на меня, и если бы кто-то не схватил меня за руку и не дёрнул на себя, то ни подруга, ни Питер меня бы не дождались.
Я оказалась в крепких мужских объятьях, и несколько секунд я и мужчина стояли так, не проронив ни слова. Затем пошли рядом и почему-то в одну сторону.
- Ты хотела попасть под машину? - вдруг спросил он.
- Да, нет, я иду с Волги...
- Это понятно! Хочешь, свернем с дороги и пройдем внутренними дворами? Так будет короче... Или ты боишься меня?
- Не боюсь, да, и с меня нечего взять. Нет ничего у меня, даже мобильного. И я люблю ходить по Полевой.
Особенно, когда на Верхней Полевой упираешься в трамвайный парк. Всегда хочется посмотреть через решетку ворот на отдыхающие от маршрутов трамваи. Хочешь яблоки?
- Давай!
Мы шли и хрустели яблоками. Пакет заметно похудел. Свет от фонарей позволил мне рассмотреть случайного попутчика.
Это был мужчина примерно одного со мной возраста, сухопарый, в просторной майке и потёртых темных джинсах, с начинающейся залысиной на голове. Цвет глаз в сумерках не рассмотрела, но взгляд у него был тоже сумеречный и даже жёсткий и колючий. Такой взгляд бывает или у хирургов, или у разбойников с большой дороги. Последний вариант как раз в тему: мы шли по большой дороге.
Полевая - улица длинная и широкая.
- Ты домой идёшь?
- Нет, - честно сказала я. - К подруге. Она, наверное, беспокоится и злится, что меня долго нет. А ты куда?
- Я здесь живу, около трамвайного парка. С дочерью. Мать ее нас оставила десять лет назад. Хочешь, зайдём ко мне? С дочкой познакомлю. Он внезапно, как знакомую обнял меня и опять сжал крепко и не отпускал.
- Подруга меня убьет! Как-нибудь в другой раз, - ответила я, почему-то не испугавшись ни предложения, ни объятий.
Мы так и стояли, обнявшись около дома моей подруги, и я вдруг очень захотела, чтобы Альфия была сейчас рядом и позвала меня.
- Слушай, - сказал он вдруг. - Если тебя кто обидит, скажи, что он будет иметь дело с
Колючим. И тебя никто никогда не тронет.
Я думала, что ответить, как вдруг от дома отделилась тень. И эта тень мне крикнула:
- Где тебя носит!
Это была встревоженная Альфия. Как же я была рада ей!
Мой Смотрящий отошёл от меня, махнул резко рукой и исчез в ночной темноте.
Потом, в течение нескольких лет, вспоминая эту историю, уже вернувшись в Питер, я спрашивала себя, почему не узнала имя Ангела-хранителя и не поблагодарила за то, что он спас мне жизнь. Если, конечно, не считать благодарностью угощение яблоками.
Фото: Закат на Волге. Самара