Метиадуса возле небом
Порицаемых скал за
Красоту своих сияющих
Ланит,
Не зная что Дедал
Её искал, вонзилась
Взором в райский
Монолит.
Изнеженная бликами
На коже,
Она в своем природном
Ложе
Не услыхала здесь
Его отчаянных стонов.
Так просто
Сцена кончится
Не может...
Вдали от сестринской
Заботы, ласки,
Гордец живой и строгий, Неподвластный,
Не голосу ни совести,
Ни чести,
Он возжелал
Лишь одного:
Ничтожной мести.
Здесь увидав талант
Ученика Талоса,
Поставив честь свою
И совесть
Под вопросом,
Решил убить юнца он,
Убоясь,
Что тот его враз
Сможет уничтожить,
Забрав им
Нажитую славу,
Власть,
Но он забыл о том,
Что в Аттике
Афина,
В таких делах всегда
Неумолима.
И он толкнув на дно
Беспечной бездны
Племянника,
Убил, но не сгубил
Ту душу что
Переродилась,
И бросилась в объятия
Нежных лир.
Теперь ареопаг афинский,
Не ищущий пощады
Трибунал,
Свой взор к просторам
Бездны приковал,
Признав художника
Виновником убийства,
Расправы, что подобна
Лишь деяниям палача,
Что должен сразу
И на том же месте
Упасть от лезвия
Холодного меча.
Делал был вынужден
Бежать из дома,
Афины позади.
Он смело смотрит вдаль.
Но только под
Громоздким небосводом,
Теснит его нутро печаль.
"Метиадуса" мертвенно
И нежно,
Он восклицает
И с письмом небрежным
Пытается уверовать
В тиши,
Что он вернется
К счастию души.