Виснет подковой над крышей луна
ветхого дома на счастье...
Хлеба деревню лишила страна,
лязгая сытою пастью.
Ждёт не дождётся парная земля
шелеста сочной пшеницы,
но не доносится крик воронья
с мёртвых полей до столицы.
Зыбкое "завтра" вокруг и нужда...
Голь во дворе и разруха...
Где сквозь крыльцо проросла лебеда,
век доживает старуха.
Тянет последние силы её
из-под рубахи дырявой
жалкое, как у сирот, бытиё,
рад когда крошечке малой...
Ужин нехитрый себе, а коту
пищей послужат и мыши.
Как ей уйти и оставить кому
дом с покосившейся крышей?
Старую яблоньку в белом цвету,
что притулилась к забору?
Голод кто пережил и нищету,
тот и со смертью поспорит.
Вдруг журавли возвратятся назад
после разлуки в апреле,
а повстречает их брошенный сад
и заколочены двери...
Только глазницы окон в небеса
будут смотреть ночью поздней,
где Богородицы плачут глаза,
слёзы роняя, как звёзды.
Вот и живёт, уходить не спеша
к Богу из сумрака комнат.
Верит наивно газетам душа,
в то, что страна о ней помнит.