Открыв глаза, закрою двери
На молчаливейший замок.
Вкруг нет людей, а только звери,
Здесь страшен каждый уголок.
И ходишь, мучаешь свой разум,
А стены жмут и давят все,
Что было мыслями, то сразу
Исчезло демону назло…
Проходят дни, ползут минуты,
Секунды виснут над главой,
От капель пота слышно стуки,
Как будто пробил час иной.
И в этот час, в пустейший разум
Вдруг влезут темные мечты:
Здесь простыня чернее грязи,
Здесь дева, падшая внутри…
Хватаешь руки, рвешь рубаху,
Бежишь из комнаты… Но стой!
Вот кто-то славный, не чубатый
Ведет на плаху сбор людской.
Не видя глаз, не слыша гласа,
А видно только силуэт…
Быть может это диво сглаза
Или и вправду смертный грех.
Оковы комнаты все крепнут,
Душа становится черствей,
А очи пеленою блекнут,
Считая искренностью всей.
И вот уже не грех, а подвиг.
Не силуэт – а Моисей,
Где каждый правдоруб – поборник
И еретик скорей теперь.
Отныне поручи стальные –
Уже браслеты на руках,
А стены – не тюрьма отныне,
Лишь дом любимый и очаг.
Пройдут года и стены «дома»
Сомкнуться, словно пасть у пса,
И Цербер разорвет любого,
Чей взгляд упал на кость «отца».
В тот день вернется осознанье,
Вернется разум, свет очей,
Откроются слова изгнанья,
Как двери храма в Божий день.
И повернется тот замок,
И стены канут в том бесчинстве,
И не нажмет больше курок
Палач и Моисей в единстве!