Когда я ещё изредка посещал поэтические собрания – в девяностые годы прошлого века, то неоднократно слышал уверенные восклицания: «Да это произведение – всех нас переживёт!», в том числе, и в отношении своих стихов.
Причём, это произносили не только зрители и слушатели, но и очень значительные литераторы. Все как-то быстро и массово уверовали, что именно сейчас, в бесцензурное, свободное время, появится новая великая литература - поэзия, в том числе.
Я тоже в это верил, но очень недолго, прям, совсем чуть-чуть, а потом – резко перестал. Более того: я выдвинул другую гипотезу, прямо противоположную этой массовой вере в светлое будущее, наполненное свежими литературными шедеврами.
Сидели мы как-то после одного выступления, разговаривали о классике и классиках. И один очень образованный человек, филолог, не просто любитель, а ценитель поэзии, с восторгом поведал, как он обожает взять том одного из великих поэтов – мирового уровня, и читать все произведения подряд, и смаковать каждую строчку, и наслаждать, и услаждаться…
А я предположил, что скоро уйдёт последняя энергия из подавляющего большинства классических стихов и даже он, истинный ценитель, читать их все подряд не сможет, даже если у него появится такое желание.
Он спросил меня – почему, мол, не смогу, что это значит? А я ответил, что ему просто жалко будет тратить своё время на это чтение от корки до корки, только и всего.
Он не поверил, и уверенно изрёк, что это всё – вечно и бесконечно, и каждая строчка, и каждая закорючка здесь – гениальна, и даже набросок, и даже незаконченное – тоже великое и несравненное.
А полгода назад он сам позвонил мне и, реально, чуть не плача, рассказал, что взял недавно том своего любимого поэта и стал читать, как всегда, подряд, и вскоре с ужасом осознал, что тратить на это своё время – просто глупо.
От того, чьё творчество он считал абсолютнейшим эталоном, реально осталось всего несколько десятков значимых произведений, которых могло хватить на небольшую книжку из всего опубликованного многотомия.
Это вовсе не значит, что классика – закончилась, она просто уменьшилась, и будет уменьшаться дальше, оставляя от неподъёмных собраний сочинений только небольшие книжечки, а возможно, что всего несколько произведений, или, вообще, одно.
Но зато оставшееся будет состоять не просто из исключительно гармоничных - эмоциональных и наполненных глубокими смыслами творений: это будут ещё, вдобавок, настоящие энергетические титаны, сравниться и даже приблизится к которым абсолютно нереально по множеству объективных причин.
И звучащие сегодня восторженные восклицания в адрес того, или иного современного автора, произведения которого называют зёрнами, из которых якобы вырастет новая литература, вызывают только улыбку. Ведь зачастую, эти самые мнимые зёрна, есть не что иное, как подобие мясных, или овощных нарезок, которые выкладываются на блюдо, украшаются зеленью – то есть, образами, и подаются к столу, в данном случае – к прочтению.
Только из нарезок не может ничего произрасти – их просто ткнут вилкой разок-другой, потребят, и на этом цикл их существования закончится.
Для того, чтобы обеспечить своим произведениям литературную значимость, а тем более – литературное бессмертие, сегодня недостаточно даже новой формы поэтического изложения. Здесь нужен иной уровень мышления для создания не просто сильнейшего, а, фактически, неиссякаемого энергетического потенциала, вложенного в новую поэтическую форму.