Она целует каменные плиты,
Позёмкой припорошенный гранит.
Здесь сын её: орёл, на взлёте сбитый,
Растерзанный нацистами лежит.
Её родной, ершистый и упрямый,
В отца, видать, характером пошёл.
Махнул рукою на прощанье : - Мама,
Всё будет непременно хорошо.
Он не бежал трусливо. не "дал ходу»
Не скрылся, как другие за кордон,
А просто стал защитником народа.
Как будто был для этого рождён.
Она ждала, надеялась на чудо.
Да разве можно всё предугадать:
Что командир Ми-8, гад, паскуда
Решил их экипаж с машиной сдать.
За доллары подлец врагам продался.
И смаковал иуда свой позор.
А экипаж сдаваться отказался.
И был расстрелян «украми» в упор .
Не говорите: « Сволочи, предатели.
Их Бог накажет строго: им - не жить.»
Вы видели глаза солдатской матери?
Попробуйте ей это объяснить.
Ведь ей дышать у гроба сына нечем.
Нет никого, кто мать утешить мог.
Она, роняя слёзы, тихо шепчет:
А где ты был тогда, всесильный Бог?,