.
ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК I
(авторы родившиеся с 1900 по 1950)
Александр ЛАЙКО (1938-….) – русский поэт, переводчик, издатель.
=========================================================
…………………..В стране моей не велено грустить.
…………………..Поэзия так радостно бездумна,
…………………..Что средь веселья хочется спросить:
…………………..– Подружка, а ты, часом, не безумна?
***
Тщеты своей улыбчивый оскал
Мне мир преподавал самозабвенно –
То в бешенстве Кавказом он сверкал,
То в прачечной стихал водою пенной.
Он удивлял, пьянил, ворожбовал,
Пытал своею красотою тленной.
Я горечь совершенства узнавал
По некому присутствию – мгновенно:
Смерть – равный гость на пире бытия.
Так дырбалызнем, смертынька моя,
Под «Городской» сырок за детским садом,
Поговорим за жисть в немой стране…
Что? Истина? Возможно и в вине,
Но завсегда с тобой, подруга, рядом.
КАРТИНЫ / Сонет с вариантами
……………………Памяти художника Виктора Зарубина
I
В растресканном багете золотом,
Как будто бы во сне – и сами в спячке –
Вдруг возникают старые рыбачки,
Цветочницы и море за мостом,
Баркасы, и на берегу крутом
В чепцах чухонки, сгорбленные прачки,
Бельё везут на деревянной тачке,
И, как сосна, белеет в соснах дом.
Там дамы. Музыка. Мужи во фраках.
Крокет в саду. И англичанин в крагах –
Их тени сохранил фотоальбом.
Все без могил уйдут, сгниют в бараках –
Ты, гимназисточка, ты, прапор в баках, –
Тень близкой смерти на лице любом.
II
В растресканном багете золотом –
С зонтами барышни, в платках простачки,
Наездники, закончившие скачки,
Цветастый, словно клумба, ипподром.
Фонарщик влез на столб. Внизу гуртом
К вечере шествуют и, точно квочки,
Судачат маменьки, болтают дочки,
И море плещет в сумраке густом.
А на Москве, лишь за угол сверну,
В гулянии народном, пенье, пьянстве
Вдруг слышу звук рисованной волны,
Стою, как вкопанный, – ни тпру, ни ну! –
Посредь столицы в «праздничном убранстве»
Ввиду труда, единства и весны.
III
В растресканном багете золотом
Бриз, мачты яхт – и вразнобой, и в качке;
Две дамы на мостках и их собачки –
Бесхвостая, а слева – та с хвостом.
Жасмин в цвету. И за его кустом
В любовной и томительной горячке
Хлюст в канотье и кипенной сорочке
К девице движется с открытым ртом.
Картин тех нет, да и самой стены –
Эпоха провалилась за обои,
Но почему-то не даёт покоя
В быту печально заспанной страны
Тот живописный бег и звук волны,
Белевший круглым гребешком прибоя.
* * *
История – труд странный скарабея,
Катается, растёт дерьма кусок,
И в потном классе слышится звонок –
Конец урока и Помпея Гнея.
И кесарь в вестибюле, бронзовея
От маршальской звезды и до сапог,
Конечно, лучше выдумать не мог,
Когда сыграл в витрину мавзолея.
Но года три ещё до той поры,
Как чердаки и задние дворы
Откроют путь любителям ко гробу.
И трупы школяров и детворы –
Послушные народные дары –
Набьют и мёртвую его утробу.
* * *
Такой сухой невзрачный старичок,
Ещё очки прилаживал он странно,
Ловил руками снег и видел – манна,
Дар избранным, её даритель – Бог.
До умопомрачения скачок!
Но критика его полотен бранна,
Хотя столп света в Лондоне тумана
Даст барбизонцам цветовой толчок.
А позже – Арль и красный виноград,
Сосна Прованса посредине лета –
Всё это и провидел старикан
Тому два века, почитай, назад.
И он всегда, пока скрипит планета,
На каждый праздник света будет зван.
ДЕЛО № 17394
Унквд СССР по Краснодарскому краю
…………Памяти Константина Михайловича Кузнецова
Ткаченко – лейтенант, педант и дока,
Возможно, жив служивый до сих пор,
На жирной пенсии седой бугор –
«Шпионам польским» всяко лыко в строку
Вставлял, мотал расстрельный приговор,
Ткал полотно и сеть кидал широ;ко:
В неё мой дед попал в мгновенье ока –
Худой и с тросточкой на фоне гор,
Улыбчивый на пожелтевшем фото.
А дальше – исполнителей работа,
Сырой подвал да желобок для стока,
Где мужички с похмелья сладят кару,
Когда трамвай и алый свет с востока
Пойдут гулять-бренчать по Краснодару.
.