С приходом февраля я бросала в ящики с землей семена герани: он их любил больше, чем другие цветы. И к марту они уже тянули свои зеленые головки к оконной раме. Когда наливались они и оформлялись в разноцветные бутоны, ставила ящик в удобную сумку и везла их туда, где нас, казалось, ждали и любили.
Стебелек, сломанный в дороге от тряски, все равно прорастал, давал новые побеги, и я радовалась, что это застенчивое чудо, несущее в себе столько смысла, будет на все лето маленькой радостью уставшему глазу. Растущий вдоль дорожки, по которой я шныряла тысячу раз в день, он, казалось, выпрямлялся, отдавал честь, а потом нежно кивал тяжелой головой и сам радовался жизни…
Во время дождя это маленькое чудо с розовой головой облетало, лепестки осыпались, яркими слезами ложились на мокрую землю. Когда дождь заканчивал свой танец, возвращалось солнце – под клекот аиста цветок будто оживал, а из пазухи смело выглядывал тонкий росток, несущий в себе новую жизнь. Аист важно наклонял голову, одним глазом смотрел вниз из своего гнезда и, наверное, по-своему оценивал это земное великолепие, словно подсказывал: вот он рецепт острой радости – в красоте у дороги, присмотритесь – и просто живите!
Собственно, из этого всего великолепия и состояла моя жизнь, в которой, оказывается, я ничего не понимала, а просто жила, жила… Я твердо знала, что любовь не бывает неподвижной, она похожа на этот цветок, который либо растет и цветёт, либо сохнет и умирает. И это зависит оттого, что мы с ним делаем.
Горечь собственных открытий стала прозрением и пониманием никчемности усилий во благо...
Я не виню себя за то, что не увидела и не поняла того, что могла увидеть и понять раньше. И не буду казнить себя за то, что забуду того, кого следует забыть и, более того, считать навсегда мёртвым, не посещая его могилы даже во сне…
Моя герань, посеянная в феврале и с любовью высаженная в конце апреля, затоптана. В моем доме живут чужие люди: сидят за моим столом, пьют из моих чашек, ходят по моим дорожкам, и нет им дела до мелодии весеннего ветра и благовещенского клекота аиста над крышей родительского дома, до тишины моих прикосновений. И мне уже нет дела до него, который не ждал и не любил, потому что я слишком любила все то, что у меня было.
Не спрашиваю, куда исчезли звёзды и почему полгода их не вижу, – я знаю: они рассыпались в глубине моей души. Вернутся ли они когда-нибудь на небосвод, не знаю.
… Время беспощадно улыбается – не спорю с ним – бесполезно...
Сегодня первое декабря, до февраля еще далеко, но пакетик с шестью семечками белой герани лежит на моем столе, приглашая жить, жить, жить...