Дэвид Кирби (1944г.р) - американский поэт,
критик и биограф.
Рильке сказал, что хотел комнату
с "несколькими старыми вещами и окном,
выходящим на большие деревья",
что заставляет меня думать о моих любимых
комнатах и их меблировке.
Очевидным выбором является эта
ярко-освещенная спальня, газеты и кофейные
чашки
на полу, повсюду разбросанное постельное
бельё, возможно надушенное запахом секса,
а может быть и нет. А если нет, ну и ладно,
пахло сексом раньше и будет пахнуть снова.
Что ж, возможно.
Как сказал Фэтс Уоллер, никогда наверняка
не знаешь, не так ли?
А ещё есть кухня, где возможно готовится
пицца в пылающей духовке или булькает ризотто,
пока ты нарезаешь салат и включаешь Большого
Джека Джонсона из пары жестяных динамиков.
Затем ты отправляешься в столовую и слушаешь
Шопена
пока ешь свою джамбалайю или кассуле,
или что ты там наготовил,
а теперь в гостиную, где потрескивает огонь,
пока ты потягиваешь eau de vie, играешь с сигарой
и слушаешь симфонию N3 Пендерецкого,
песню, которую он написал о погибших на войне,
слова в исполнении сопрано Дон Апшоу, чей голос
проникает в музыку так постепенно,
что ты не осознаешь,
что кто-то поёт, пока она чуть не вскрикивает
от радости или ужаса и ты не уверен
от чего именно
Теперь ты находишься в пространстве между образом
и идеей, где поэт Китс провел свои самые счастливые
часы, переключаясь с какой нибудь старой книги
в руках на воспоминания о других книгах,
о том, что ты делал, когда был ребёнком,
или даже на прошлой неделе,
и о том, что рассказывали тебе другие люди
о своих делах, о твоих родителях, любимых,
к которым ты мог относиться лучше
и о тех, кто мог быть к тебе добрее,
о друзьях, с которыми ты порвал,
даже если не можешь вспомнить
ни одного, об исторических личностях,
глупых, вроде Томаса Тейлора, платоника,
который изобрёл "вечную лампу",
работающей на масле, соли и фосфоре,
и взорвавшейся во время его демонстрации
в таверне массонов в 1785 году,
что, как он с сожалением отметил,
вызвало предубеждение против
устройства,"которое впоследствии
никогда нельзя было устранить",
и о весёлых людях, таких, как
Дон Жуан Австрийский, который
незадолго до битвы при Лепанто,
был охвачен приступом буйства,
выходящего за рамки рационального
мышления и танцующего гальярду
на орудийной платформе командного судна
под музыку флейт,
и всё это время ты думаешь
о завтрашнем дне и хочешь что-то
сделать и задаёшься вопросом,
что было бы лучше составить список,
чтобы убедиться, что ты ничего не забыл,
или было бы лучше просто встать
и начать работать, и таким образом
сделать то, чего ты не ожидал,
то, чего нет ни в одном списке
или даже в твоём сознании,
пока ты дремлешь, просыпаешься,
снова дремлешь, идея, которая
проникает в тебя, как крик в ночи,
и кажется в одну минуту ты сидишь
со своими друзьями за столиком
в таверне, а в следующую ты уже
на улице, спрашивая
"И что теперь?"
Дон Апшоу - американская певица
Фэтс Уоллер - американский джазовый поэт и композитор.
eau de vie - бренди или водка(фр.)
кассуле - запеканка(фр.)
джамбалайя - креольское блюдо на основе риса
A Few Old Things
Rilke said he wanted a room "with a few old things
and a window opening onto great trees", which makes
me think of my favorite rooms and their furnishings,
an obvious choice being this brightly-lit bedroom,
newspapers and coffee cups on the floor, bedclothes
scattered everywhere, perfumed with the smell
of sex, or maybe not. And if not, okay;
they've smelled of sex before and will again.
Well, probably. As Fats Waller said, "One never
knows, do one?" Then there's the kitchen with
a pizza in a blazing oven, perhaps, or a risotto
bubbling while you chop salad and blast Big Jack
Johnson on a pair of tinny speakers. Then it's off
to the dining room and Chopin while you eat
your jambalaya or cassoulet or whatever it was
you cooked, and now the living room, a fire
topping as you sip eau de vie and toy with a cigar
and listen to Penderecki's Symphony no.3,
the one he wrote for the war dead, the words sung
by soprano Dawn Upshaw, whose voice enters
the music so gradually that you don't realize
someone is singing until she all but cries out in joy
or terror, you're not sure which. Now you're
in the space between image and idea where Keats
spent his happiest hours, skating back and forth
between some old book in your hand
and your memories of other books, of things you did
when you were a kid or even last week and things
other people told you they did, of your mother
and father, lovers you might have
treated better and ones who might have been nicer to you,
friends you broke with even though
you can't remember a single one,
historical figures-silly ones, like Thomas Taylor
the Platonist, who invented a "perpetual lamp" fueled
by oil, salt, and phosphorus that exploded during
his demonstration of it at the Freemasons'
Tavern in 1785 which, he noted ruefully, raised
a prejudice against the device "which could never
afterwards be removed", and merry ones, like
Don Juan Austria who,just before the battle
of Lepanto, was seized by "a fit of exuberance
beyond rational thoughts " and danced a galliard
on the gun-platform of the command vessel
to the music of fifes. And all the while you're thinking
of tomorrow and of the things you have to do
and the ones you want to do, and you wonder
if it'd be better to have a list to make sure you don't
forget anything or if it'd be better just to get up
and start working and in that way do the thing you
weren't expecting to do, the one that doesn't
appear on any list or even in your mind as you
were dozing, waking,dozing again, the idea
that enters you like a cry in the night - one minute
you're at a table in a tavern with your friends, it seems,
and the next, you're in the street, saying, Now what?