(Из ранней лирики. Фрагмент романа «Евгений и другие».
Предыдущий фрагмент «Обольститель или нет, но попал впросак»
http://stihi.ru/2023/12/03/6619)
– ...со скотством есть ли впрямь вражда
в душе моей с позиций света?
Да и ещё, ещё раз да,
Сколь мне ни стоило б труда
Тебе доказывать всё это,
С тобою лаясь! Правота
Не в лае. В высказанном кредо!
– Дай рифмы мне к словам «карета»,
«Коза», «веселье» и «вода»
И уложись в два-три куплета…
– Моей мечты летит карета
Со мною вместе под откос.
В упряжке пара сплетен-коз
И два козла – два злых навета.
От этих тварей жди беды!
Дождался: падаю в ущелье.
Теперь в одном моё веселье –
Достичь на дне большой воды,
В глубинах справить новоселье.
По дну несёт потоком слёз
Скелеты жертв козлов и коз...
– Все лгут от мала до велика.
Смешон твой пресловутый лай, –
Девица, выслушав с улыбкой,
Не закусила удила. –
Ты с жизнью связан нитью хлипкой,
Похоже. Скорбные дела…
Спасайся, выплывая рыбкой.
Впредь над ущельем кренделя
Дерзай выписывать… с улиткой.
Волчице яства не сули, коль
Сам родом из мясных телят…
Речь Ольги сделалась тепла,
И с благосклонною улыбкой
Она, шагнув на мостик хлипкий
Симпатий над ущельем зла,
Володе руку подала:
– А вдруг ты всё же жертва следствий,
Причина сам своих же бедствий?
Попробуй, сплетни сокруши,
Коль для тебя не хороши!
С тобою я на «ты», как в детстве,
Вновь перешла. Ликуй! Пляши!
Грешил ты или не грешил –
Во мне участие зажёг ты.
Свои на время спрячу когти.
Своё заданье разрешил
Ты быстро и к тому ж забавно.
Но кто ж виновен – вот вопрос –
Что гибнешь ты по воле коз?
Кого судить за это? Фавна?
В нём отпущения козла,
Тебе всучившего со зла
Скотину, что тебя везла,
Признаем после катастрофы?
Мечту и честь загнавши в ров и
Себя узрев в потоке слёз,
В козлах – наветы, в сплетнях – коз,
Иронией наполнив строфы,
По сути правду ты в них внёс.
И это дарит мне надежду,
Что всё же разница есть между
Тем, кем пугает нас молва,
И тем, кто страшен лишь сперва.
Цена поступков – в их мотивах…
Что скажешь, выходец из рва?
Сдаётся мне, что я права,
Что недород мужчин правдивых
Повсюду, а мужская честь
Запуталась в хвостах и гривах.
На счастье честных, но красивых
Невест поставить можно крест.
– Уж не сочти слова за лесть –
Я рад тебе. Скрыть не сумею,
Что влюбчив. Потому не смею
Настойчиво вновь уверять
Тебя я в том, что нет скромнее
Меня, мужчин в округе… Мать
Моя с сестрою и поныне
В Европе… Мир объездить весь
Хотят, наверно. Я же здесь
Сам по себе. Мне сердце в иней
Упрятал бы душевный лёд,
Которым я встречал народ,
Но я – противник отчужденья.
Пусть чуждо всё здесь, охлажденья
Такого к людям я не знал
Когда-то в юности. Был мал,
Как говорится, да удал:
Опережал самцов уездных,
То бишь коней, тебе «любезных».
Припоминать и то грешно!
Но скотство всё моё давно
Я бросил в прошлом безвозвратно,
Поскольку мне оно отвратно.
Я выплыл, не пошёл на дно,
Причём бесчувственным бревном
Ещё не стал и многократно
Влюблялся в женщин, но… давно.
– Мне это, право, всё равно.
Быть вместе разве нам дано,
Хотя и чувственны мы оба,
А ты не из числа страшил?!
– Пускай бы бал нас вновь сдружил!
Хотел бы я, чтоб ты до гроба
Была моя любовь-зазноба,
Чтоб я тебе в угоду жил.
– О том вести бы речь особо…
Вот если б некая особа
По склонности своей души,
На облик глядя твой в пол-ока,
В тебя влюбилась вдруг… немного,
То, недомолвок не любя,
Она спросила бы тебя:
«Так ваше сердце одиноко?
Никем не занято оно»?
– В любви есть некий опыт, но
Я, спрашивать привыкший прямо,
Хотел бы высветлить пятно,
Цепляющееся упрямо
За обстоятельство одно:
А уж не ты ли это дама,
То бишь особа, чья душа
Любила Вовку-малыша
И чувства пронесла сквозь годы?
Да это же симпатий всходы –
Дар нам обоим дорогой!
Всё прежний я, лишь чуть другой.
Былая дружба не забылась.
Когда бы ты в меня влюбилась,
Я б, позабыв, что я изгой,
Стал счастлив, как никто другой.
Ой, что тут с Ольгой сотворилось!
Кокетство девы молодой
В избытках чувства растворилось –
Куда-то в глубь души садилось
И подменялось маетой.
Под неотступною пятой
Гордыни, принятой за дикость,
Ум потерял в ответах гибкость…
У Ольги не было пажа,
И вот… она уж – госпожа!
Восторг души и многоликость
Души связались, стыд круша.
Сменила Ольга гнев на милость.
Но, не способная на хитрость,
Она, краснея и дрожа,
Всплеск откровенья придержав,
Боясь на лезвие ножа
Вступить, увязнув в небылицах,
Просила, пряча взор в ресницах,
Чтоб гость держал себя в границах
Благоразумия как друг,
Поскольку в обществе вокруг
Флирт сразу может стать заметен
Для сборщиков досужих сплетен.
В роду у Ленских нет ослов…
Паж после назиданья слов
Сказал наигранно сердито:
– Ты не права, моя харита.
Теперь, когда над нами вновь
Зазеленела ветка мирта,
Не флирт я выбрал, а любовь,
Ведь мы с тобою выше флирта.
Мы не пугаемся утрат.
Мы выше мелочных преград,
Средь коих будут кривотолки…
К чему вливаться в маскарад,
Коль от него мы не в восторге?
Не видел Ленский, как горят
Глаза потупившейся Ольги.
– Ты был мне в детстве, словно брат, –
Вновь после паузы недолгой
Услышал Ленский голос Ольги. –
Признав, что нас не оскорбят,
Отец покойный был бы рад
Тебя зазвать, такого, в гости…
Не повтори пути назад
На козах-сплетнях под откос ты!
– Уж коль мне прошлое простят,
Я – сам себе не супостат…
* * *
Бал, раут, пир – всё это частность…
Давно пора вносить бы ясность,
К чему задуман мой роман
И есть ли в нём сюжетный план
Иль назревает в нём опасность
Изъяном погонять изъян…
Поэт Давыдов, партизан,
И тот придал бы планам гласность.
Всё ж я пытаюсь стать напрасно
Неуловимым, как Тарзан.
Не лучше ль всё закончить страстно,
Чем продолжать однообразно?
Преодолев туфты недуг,
Пущу в роман амурный дух.
А вдруг и мне в интимном стиле
Для сердца дать ориентиры
На «щекотливое» дано?!
Не в духе правоведа, но
Чертой словесного задиры.
(продолжение следует)