О чем размышляют два мудрых старика-поэта Полонский и Фет сидя на закате своих безусловно состоявшихся жизней на тихой парковой скамье?
Неспешно обсуждают проблемы стихосложения? Отнюдь.
Они, воспринимающие друг друга как братья, снова заключили мир после многолетней ссоры так тяготившей их долгие годы. А повод для ссоры был, как бывает обычно, пустяшный, и виной всему послужила туманная переписка между Фетом, Полонским, Толстым и Тургеневым, пересказывать суть которой не имеет ни малейшего смысла. Любой пытливый читатель найдет обстоятельное ее изложение во второй части книги Фета «Мои воспоминания», изданной в 1890 году.
«Фетушка, — ласково называл Афанасия Афанасьевича Фета Лев Толстой, - зачем вы никогда не заезжаете ко мне? И не заезжаете так, чтобы прожить два, три дня, спокойно пожить. Я тем счастлив, что прикован к Ясной Поляне. А вы человек свободный. А глядишь, умрет кто-нибудь из нас, тогда и скажете: «Что это я дурак, все об мельнице хлопотал, а к Толстому не заехал. Мы бы с ним поговорили».
В июне 1878 года навестивший Фета Н. Н. Страхов, заставший семью Толстых еще до отъезда их в Самару, к немалому изумлению всех присутствующих сообщил, что Толстой помирился с Тургеневым.
— Как? По какому поводу? — спросил Фет.
Просто по своему тогдашнему религиозному настроению Толстой признавал, что смиряющийся человек не должен иметь врагов, и в этом смысле написал Тургеневу. Событие это не только изумило Фета, но и заставило вернуться к размолвке в его отношениях с Тургеневым.
«Между Толстым и Тургеневым - вспоминал Фет, — была хоть и формальная причина разрыва; но у нас с Тургеневым и этого не было. Его невежливые выходки казались мне всегда более забавными, чем оскорбительными. Смешно же людям, интересующимся в сущности друг другом, расходиться только на том основании, что один западник без всякой подкладки, а другой такой же западник только на русской подкладке из ярославской овчины, которую при наших морозах покидать жутко. Все эти соображения я написал Тургеневу».
В ответ на примирительное письмо Фета, Тургенев ответил 21 августа 1878 года из села Спасское-Лутовиново: «Любезный Афанасий Афанасьевич! Я искренно порадовался, получив ваше письмо. Старость только тем и хороша, что дает возможность смыть и уничтожить все прошедшие дрязги и, приближая нас самих к окончательному упрощению, упрощает все жизненные отношения. Охотно пожимаю протянутую вами руку и уверен, что при личной встрече мы очутимся такими же друзьями, какими были встарину. Еще раз желаю вам всего хорошего, начиная со здоровья и остаюсь преданный вам, Иван Тургенев».
А спустя еще несколько лет в декабре 1887 года Н.Н. Страхов — общий приятель Полонского и Фета - передал Фету сетования Полонского на то, что Фет, бывая в Петербурге, не только по-прежнему не навещает его, но даже не бывает по пятницам, на которых имеют обыкновение бывать все его приятели. Фет, рассказал Страхову о «черной кошке» между ним, Тургеневым и Полонским, пробежавшей по поводу письма Полонского к Тургеневу, и просил объяснить Полонскому, что ему неловко с оскорблением в душе по-прежнему чистосердечно жать руку старинному другу. Объяснение, последовавшее со стороны Полонского, что никогда он не писал слов в истолкованном им Тургеневым смысле, решило исход конфликта, а Фет искренне порадовался восстановлению дружеских отношений с человеком, на которого с университетской скамьи привык смотреть, как на брата:
Как беден наш язык: хочу — и не могу!
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною:
Напрасно вечное томление сердец! —
И клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И темный бред души и трав неясный запах;
Так, для безбрежного покинув скудный дол,
Летит за облака Юпитера орел,
Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.
Афанасий Афанасьевич Фет (урожденный Шеншин) — русский поэт-лирик и переводчик, мемуарист, прозаик, помещик и предприниматель — родился 23 ноября [5 декабря] 1820 в усадьбе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии Российской империи. Отец его, ротмистр в отставке, Афанасий Неофитович Шеншин, принадлежал к старинному и обширному дворянскому роду Шеншиных, представители которого владели половиной всего Мценского уезда, и был одним из богатейших уездных помещиков.
Фамилия Фета имеет немецкие корни. Афанасий Неофитович, находясь в Германии, в 1819 году женился в Дармштадте на Шарлотте — дочери обер-кригс-комиссара К. Беккера — которая носила фамилию первого мужа Фёт (Foeth), с которым состояла в разводе. В браке с А. Н. Шеншиным родился Афанасий Афанасьевич, который до 14 лет значился как Шеншин, однако в 1834 году вынужден был по решению духовной консистории носить фамилию матери, поскольку лютеранское благословение на брак не имело в России законной силы, а православное браковенчание было совершено уже после рождения Афанасия. Вместе с исключением из рода Шеншиных Афанасий лишился потомственного дворянства.
Только по Высочайшему Его Величества Указу о присоединении отставного гвардии штабс-ротмистра А. А. Фета к роду от его Шеншина со всеми правами, званию и роду его принадлежащими от 26 декабря 1873 г. Сенату было дано поручение о возвращении родовой фамилии и дворянства со всеми связанными с нею правами».
Это, можно сказать, совершенно семейное событие не избежало однако же общественного внимания. В «Новом времени» появилось следующее четверостишие:
Как с неба свет,
Как снег с вершин,
Исчезнул Фет
И встал Шеншин.
Острый на язык Тургенев по этому поводу напишет в письме Фету от 1874 года: «… как Фет вы имели имя, как Шеншин, вы имеете только фамилию». Литературные произведения и переводы поэт и в дальнейшем подписывал фамилией Фет. В 1863 году вышло двухтомное собрание стихотворений Фета.
Смущаюсь я не раз один:
Как мне писать в делах текущих?
Я между плачущих Шеншин,
И Фет я только средь поющих.
В 1867 году Афанасий Фет был избран мировым судьёй по Мценскому уезду сроком на одиннадцать лет. Помещик Фет хлопотал о постройке сельской больницы на десять коек в юго-восточной части уезда, при селе Долгом, просуществовавшей долгие годы; выплачивал небольшие стипендии слепым и убогим из бывших дворовых; во время голода зимой 1867-1868 г.г. устраивал благотворительные чтения в пользу голодающих уезда.
В 1886 году Фет был избран членом-корреспондентом Петербургской академии наук.
Шопот. Робкое дыханье.
Трели соловья.
Серебро и колыханье
Соннаго ручья.
Свет ночной. Ночныя тени, —
Тени без конца.
Ряд волшебных изменений
Милаго лица.
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы, —
И заря, заря!
Фет оставил нам блистательные романсы: «На заре ты ее не буди» на музыку А. Варламова, «Вчера увенчана душистыми цветами», «Нет даже и тогда», «Страницы милые перста опять раскрыли», «Сад весь в цвету», «Одна звезда над всеми дышит» на музыку Аренского.
11 мая 1873 года Толстой напишет Фету: «Стихотворение ваше прекрасно. Это новое, никогда не уловленное прежде чувство боли от красоты выражено прелестно. У вас весною поднимаются поэтические дрожжи, а у меня восприимчивость к поэзии».