Джоконда украдена.
Вор ей - до одури мил.
Надёжно он в сейфе укрыл её трепетный стан.
Он в раму её от ненастий мирских облачил
и спрятал туда, где никто бы уже не достал.
Джоконда улыбкой его одаряет. Сполна.
Но всё ему мало. Но всё - и не так, и не в счёт.
Он требует больше,
он стал
ослепительно нагл.
Ни дня передышки. Улыбку! Ещё и ещё.
Он стал так зависим, что сон потерял и покой.
Он смотрит в глаза ей, он тонет в них, плачет в бреду,
бросает дышать, окунаясь во жгучую боль,
и падает замертво -
жутко довольный собой.
Джоконда смеётся. Не страшно. Ещё украдут.
Ей это - привычно. С ней рядом никто не жилец.
И каждый так жалок, что - собственно - вовсе не жаль.
Зевнула, почти равнодушно. Ушёл, наконец...
Он вроде был славен. Душа так болит. Да душа ль?
Она бы хотела забыть их. Выходит. Почти.
Но ночью ей каждый приснится, вовек проклянув.
Был каждый так жалок. И...
каждого девушка чтит,
за каждым пошла б по пятам, устремляясь ко дну.
Жаль, дно недоступно. Спасает обилие рам.
И пуле не выбить стекло, чем укутали холст.
Джоконда устала. Быстрее бы кто-то украл.
Быть может, он выдержит... Выстоит бой на ура.
И жизнь, наконец, вместе с ним полетит под откос.