Творится чёрт-те что в пятиэтажке:
Допив портвейн, в стакан закинув сигу,
Какой-то дядька в новенькой тельняшке
Открыл балкон и там читает книгу.
Казалось бы — нелепица какая!
Одуматься ему бы да и, в целом,
Сказать: "Ну чо валяю дурака я!?"
И книжку шлифануть столовым белым.
Ан нет, за долгих двадцать лет впервые
В квартирке не стерильной, не убогой
Из мёртвых снова выбился в живые
Бессмертный Николай Васильич Гоголь.
И голуби не поняли вначале,
И мчали, не нагадив на балконе.
И даже на площадке дети стали
Чуть тише деградировать в смартфоне.
Сам Гоголь, если б это всё увидел,
Потом, вернувшись к райскому чертогу,
Рассказывал бы: "Нынче был у Вити,
И он при мне "Портрет" читал, ей-Богу!"
Да, мужичок читает в самом деле.
Увидев эту новость в телеграме,
К пятиэтажке, как к законной цели,
Уже зеваки тянутся рядами.
Вот ставят оцепление у дома,
Майор диктует в громкоговоритель:
"Стоп, граждане! Не нужно здесь погрома,
На пять шагов за ленту отойдите!"
А Витя и не слышит словно это
И движется, страница за страницей,
По гоголевской линии "Портрета",
Рисованного северной столицей.
"Ну хватит, гражданин, вы что творите?
Вы полрайона переполошили.
Давайте эту книгу уберите
И быстренько проследуем к машине".
И вот его скрутили, повязали,
И вот его с мигалками увозят.
И всё, и тишина, и дворик замер,
И чей-то кот застыл в ленивой позе.
И снова преобычная картина —
"Be happy" или как у них поётся.
Вернулся дзен и дед из магазина,
Один вопрос: а Витя-то вернётся?