***
(фантазия на тему одной фотографии)
Это молодость, игры, экспромт и веселье.
Это действует лучше и дольше, чем зелье.
Это Лидочка с Танечкой шумно хохочут,
Машут ручками, ножками нервно топочут.
Но Антоний «святой» будто не при делах.
Будто архиерей он иль черный монах.
Смотрит прямо, на них же — внимания ноль.
Ну а им чаровниц, видно, нравится роль.
Смотрит прямо, поскольку приличия рамки
Перешли эти девы, к тому ж — лесбиянки.
Так и вьются вокруг и шипят, словно змеи,
А то сладко прижмутся, обнимут, как феи.
Вновь фотограф их просит смотреть в аппарат.
Он здесь лишний, казалось. Антоний же рад,
Что хоть кто-то держал его в этот вот час
От падения в пропасть манящих их глаз.
Как отбиться от грации девушек милых,
Искусительниц юных, столь любвеобильных,
Двух Сафо, обитательниц острова Лесбос?
Ими б Вакх овладел прямо тут, не колеблясь.
Как нарочно Антоний серьезен, он нем,
Неподвижен, как памятник, как манекен.
Упрекнуть его сложно в распутстве, ведь он
Слился с фоном удачным, как хамелеон.
Будто тень он себя, да и труп даже в чем-то.
Он далек от веселья, от игр, от экспромтов.
На минуту? На две? До какого ж момента
Трижды свят он был на фотокарточке этой?
Лида с Таней всем сердцем тянулись к нему.
Хоть бы ровно уселись. Зачем им? Да ну!
Нужно, нужно им срочно его искусить.
Как орех, раскусить, поразить, соблазнить.
Вот затвор фотокамеры щелкнул. Вот птичка
Упорхнула. В гнезде ж аппарата яичко
Фотографии свежей осталось. Что дальше?
Дальше? Трудно представить себе это даже.
Но представим. Он, видимо, сразу же встал
Во весь рост свой гигантский, лицом запылал,
И не в силах сдержать возбужденье совсем,
Вмиг назначил двум гуриям встречу на 7.
***