***
Я мечтаю жить в подводной желтой лодке,
Чтобы волны не терзали перехлестом.
Чтоб меня не беспокоили впредь «пробки»,
Светофоры и все то, что выше ростом.
Как же весело жилось во время оно.
Я хотел бы быть убитым, словно Леннон,
Чтоб оплакивать себя, как Йоко Оно,
На Олимпе музыкальном и нетленном.
Я хотел бы переспать с одной блондинкой,
И с двумя, и с десятью, и даже и с сотней.
Я крутил бы на себе их, как пластинки,
И они б то хором пели мне, то сольно.
Но здоровья нет совсем. Недаром ночью
Всесоюзная мне здравница все снится,
Но на Крым наведена Хрущевым порча,
И боюсь я там халявой заразиться.
Посему, как Диоген, замкнусь я в бочке
Бензовоза. Жми на газ, шофер, не жмурься.
Закурю — и разом вспыхнут все платочки
Оренбургские. А ты хоть сам-то в курсе?
Я прослыть хочу телесным анархистом
(Не о том мечтал, наверно, М. Бакунин),
Казановой от сохи, садо-марксистом,
Кто Тургенева читал бы «Накануне»
Приунывшим и состарившимся музам.
Ну не куни же им делать, сделав мостик.
Я горжусь своим трехмесячным арбузом,
Как щенком, который свой кусает хвостик.
А недавно лорд во мне проснулся Байрон.
Лорд как лорд, но хромоногий и кудлатый.
Он бы больше был по нраву вам, играй он
На гармошке и благим ругайся матом.
Ну какой я джентльмен! Я хам, охульник,
Проходимец самостийный, самогонщик.
Я Балбес, Бывалый, Трус. Совсем не Шурик.
И шампанское не пью, как автогонщик.
Нем, как стерлядь из семейства осетровых,
Если речь заходит в доме об Оболонских.
Становлюсь вдруг сразу умным и суровым,
Чуть ли тигром не рычу на львов толстовских.
Много есть смешных причуд на белом свете.
Но смешнее нет людей, что едут лежа —
Вы представьте только — на велосипеде.
Пресс качают, — говорят, — чтоб там, где кожа
Нависает подбородком тридцать третьим,
Появился кубик Рубика. — Проснитесь!
Уж скорей получит «Нобеля» Дементьев,
Чем спасет от жириновского вас фитнес.
Я хотел бы переспать теперь с брюнеткой,
Как мороженое, сливочной и сладкой,
Не с ютубщицей, не с лайковой рунеткой,
А с пломбирно-млеко-красочной дояркой.
Как сказал уже, хочу я жить в подлодке,
А еще хочу спеть песню Далай-ламе,
Чтоб она пролезла в уши, костью в глотке
Ему стала, как игра на пилораме,
Как игра на зажигалках, на отменных
Бензопилах, даже как на ундервуде,
На котором не сыграешь марш Шопена,
Но отправить маршем просто ламу к Будде.
Я в художественном был на днях музее,
Где задумался о том, как было б веско,
Чтобы тех, кто на полотна там глазеет,
Как полотна, всех к стене подвесить зверски.
Пусть картины впредь расхаживают важно
И людей мертвецки мертвых созерцают.
Это было бы чрезмерно, эпатажно.
Но искусства нет без жертв. Все это знают.
А на улице метель метет. Спасибо,
Что живой еще. Надеюсь, справлюсь с нею.
Не Король я Лев, не смелый львенок Симба,
Но обязан все равно был тем Диснею,
Что не часто попадаюсь в лапы зверю,
Знал, как кошку обхитрить, задобрить Джинна
Из волшебной лампы Аладдина. Верю,
Что в русалочку влюблюсь неудержимо.
Я не знаю, что мне взять из Марциала,
Но размер я взял у Бродского. Ритмичный
Текст водой развел, добавил лука, сала,
Хорошо идет закуской он к «Столичной».
***