***
На заре, как гусь стеклянный,
Глаз один от сна хрустальный
Приоткрыв в избе-читальне,
Заменившей мне страну,
Я «ква-ква-ква» услышал ясно,
Хор кузнечиков согласный.
Боже, как я был наивен,
Веря: здесь-то отдохну.
На дворе был август-жнивень,
Ночью шел ужасный ливень,
В лени он моей повинен.
Вот лежу я на боку, —
Как вдруг шумно так затопал,
Крыльями в окно захлопал,
Крикнул прямо в ухо Петя-
Петушок: «Ку-ка-ре-ку!»
Глазом зло сверлящим метя
В мою сторону, сей петел
Напугал меня, как йети.
Дьявол он, а не петух!
Словно кто взорвал петарду
Прямо в ухе, словно ядра
Разорвались сотен пушек
В голове. И вот я глух.
Я бы слушать мог кукушек,
Грохот детских погремушек,
Всхлип баяна, ритм частушек,
А не петушиный хор.
Поспеши воссесть на спицу,
Напророчь мне, что ль, царицу
Шамаханскую. Слышь, мистер,
Сударь, сэр или сеньор!
Ухо, горло, нос прочистив
(Пригодился все же клистер),
Деве помолясь Пречистой,
Из башки всю эту гиль
Выбросить решил навеки.
Тут он вновь закукарекал,
Словно дух разнюхал мерзкий,
Курицу учуял гриль.
Ах, какой же стал он дерзкий,
Шпорами в стекло бьет резко,
Чувствуя исход гротеска,
Я схватился наконец
За топор туристский новый.
Берегись, петух бойцовый,
Блеска лезвия, рук взмаха.
Ты отныне не жилец.
Веришь ли в Христа, в Аллаха?
Так молись. Тебя ждет плаха.
Помешал ты спать мне, бляха-
Муха. Заслужил топор.
Для меня ты был, как киллер.
Превратилась сказка в триллер,
Напоследок он лишь всхлипнул,
Кукарекнув Nevermore.