Но что же скажем мы о времени прошедшем?
Какими радостьми, мои друг, питались в нем?
Николай Михайлович Карамзин — русский историк, поэт и литератор эпохи сентиментализма — родился 1 [12] декабря 1766 в родовом поместье в селе Знаменском (или селе Богородицком, или деревне Каразихе — об этом историки спорят до сих пор) вероятнее всего в Симбирской губернии, где с большим размахом отмечалось столетие со дня его рождения в 1866 году.
Вырос в усадьбе отца, отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина (1724—1783), среднепоместного симбирского дворянина из рода Карамзиных, происходящего от татарского Кара-мурзы, и матери — Екатерины Петровны Пазухиной. Первоначальное образование получил в частном пансионе в Симбирске. В 1778 году был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И. М. Шадена. Одновременно посещал в 1781—1782 годах лекции И. Г. Шварца в Московском университете. С апреля 1781 по январь 1784 года Карамзин служил в лейб-гвардии Преображенском полку, из которого вышел в отставку в чине поручика и больше никогда не служил, предпочтя жизнь светского человека и литератора. Ко времени военной службы относятся его первые литературные опыты. После отставки некоторое время жил в Симбирске, а потом — в Москве.
В 1789—1790 годах, путешествуя по Европе, посетил Иммануила Канта в Кёнигсберге, восхитился Берлином и побывал в Париже во время Великой французской революции. По впечатлениям от этой поездки были написаны знаменитые «Письма русского путешественника», публикация которых сразу же сделала Карамзина известным литератором. Некоторые филологи считают, что именно с этой книги ведёт свой отсчёт современная русская литература.
В одном письме из своих писем из Лондона Карамзин в следующих выражениях оценил английскую драматическую поэзию: «В драматической поэзии англичане не имеют ничего превосходного, кроме одного автора; но этот автор — есть Шекспир, и тем англичане богаты».
Успех произведений Карамзина в значительной степени обусловливается его блестящим, легким и простым языком, представляющим такой поразительный контраст с тяжелой церковно-славянской лексикой предыдущей эпохи. На поприще преобразования русского литературного языка (насколько может сделать в этой области отдельный человек) Карамзина смело можно назвать творцом.
До Карамзина Ломоносов преобразовал русский язык, различая как известно, три «штиля»: высокий, средний и низкий, из которых более естественными и употребительными являлись средний и низкий. Высокий же, построенный по образцам латинским и немецким, отличался натянутостью и искусственностью. Последующие писатели старались подражать Ломоносову. Из них некоторые, например, его ближайшие последователи, профессора Московского университета
Барсов и Поповский, подражали ему с уменьем; некоторого успеха достигали также писатели, старавшиеся обработать его средний и низкий штиль. Большинство же подражателей очень неумело заполняло свои произведения тяжелыми славянскими выражениями и длинными периодами (вместо предложений), находя в этом определенную красоту. Карамзин признал этот язык неестественным и, начиная с «Писем русского путешественника», он пишет языком, резко отличавшимся от бывшего до него. Преобразование языка, совершенное Карамзиным, можно разделить на преобразование строя речи — сторону синтаксическую и преобразования лексического характера, т. е. касающиеся отдельных слов, их формы и состава.
Карамзин уничтожил Ломоносовские длинные и утомительные периоды и ввел на их место более короткие и отрывистые естественные для разговорного языка предложения, сблизив книжный язык с разговорным:
Не верь любовнику, когда его рука
Дерзка.
(1798)
Любезна всем сердцам любезная моя;
А ей любезен кто?.. Не знаю, но — не я!
(1795)
Кроме того, им было введено много новых стилистических оборотов и сочетаний. К преобразованиям лексического характера относятся следующие. Во-первых, Карамзин обогатил русский язык целым рядом неологизмов, которые затем вполне прижились на русской почве, например, представитель, обдуманность, трогательный, достижимый, промышленность, усовершенствовать и т. д. Часть этих слов была придумана им самостоятельно, часть образована путем перевода с иностранных языков. Далее, некоторым словам существовавшим и до него, он придал новое значение — так, например, развитие — ума, характера; влияние — на душу, разум и т. п. В-третьих, он ограничил количество славянизмов, которыми изобиловал язык предыдущей эпохи. Сделать это было очень легко, так как каждому славянскому слову соответствовало слово на русском языке, которое не употреблялось в литературе только потому, что считалось недостаточно выразительным, или «подлым». Все эти особенности придали языку Карамзина характер легкости, плавности и музыкальности.
Язык Ломоносова еще всеми был признаваем и почитаем в качестве образца языка и слога, в то время как Карамзин, первый, отнесся к нему критически и высказал неодобрение его стилистических начал, в противоположность которым он считал нужным:
Писать недлинными, неутомительными для восприятия предложениями.
Располагать слова сообразно с течением мыслей и с особыми законами языка. «Лучший, то есть истинный порядок, — писал Карамзин, — всегда один для расположения слов; русская грамматика не определяет его: тем хуже для дурных писателей!». Эти два правила относятся к синтаксису, упрощение которого совершилось в сочинениях Карамзина вовсе не в силу подражания французскому или английскому языку, в чем его упрекали многие современники, а в силу потребности ищущего русского ума и вкуса.
СТИХИ К ПОРТРЕТУ И. И. ДМИТРИЕВА
1
Министр, Поэт и друг: я все тремя словами
Об нем для похвалы и зависти сказал.
Прибавлю, что чинов и рифм он не искал,
Но рифмы и чины к нему летели сами!
(1810)
Н. М. Карамзин сочинил довольно много стихов, которые составили весь первый том собраний его сочинений, изданных при жизни в 1814 r. (Москва, 8 томов). Сегодня стихотворения эти совершенно забыты; их оставляют без внимания не только читатели, но и специалисты-историки литературы. Отчасти это не удивительно, ведь в русской поэзии Карамзин, как стихотворец, совершенно заслонен такими гигантами, как Жуковский и Пушкин, a в литературной славе самого Карамзина его поэтические произведения совершенно бледнеют пред его историческими и литературными трудами. На лирике Карамзина более чем на лирике какого-либо другого русского поэта отразилось влияние немецких поэтов, и в частности Гёте. Карамзин, человек в высшей степени скромный, мечтательный, даже меланхоличный, в стихотворениях своих проявляет скрытый избыток сильных чувств, возносит гимн страстям и сильным чувствам, воспевает природу не как нечто великое и прекрасное, но говорит о ней часто, как о чем-то очень близком к человеку, иногда даже как о чем-то едином с человеком.
Странник печальный, утешься!
Вянет Природа
Только на малое время;
Всё оживится,
Всё обновится весною;
С гордой улыбкой
Снова Природа восстанет
В брачной одежде.
(Женева, 1789 г.)
Поэзия Карамзина, развивавшаяся в русле европейского сентиментализма, кардинально отличалась от традиционной поэзии его времени, воспитанной на одах Ломоносова и Державина. Наиболее существенными были следующие отличия: Карамзина интересует не внешний, физический мир, а внутренний, духовный мир человека. Его стихи говорят «на языке сердца», а не разума. Объектом поэзии Карамзина является «простая жизнь», и для описания ее простоты он использует простые поэтические формы — бедные рифмы, избегает обилия метафор, других тропов, столь популярных в стихах его предшественников. Важнейшее отличие поэтики Карамзина состоит в том, что мир для него принципиально непознаваем, поэт не предлагает универсальных советов, признаёт наличие разных точек зрения на один и тот же предмет:
ДВА СРАВНЕНИЯ
1
Что наша жизнь? Роман. — Кто автор? Аноним.
Читаем по складам — смеемся, плачем... спим.
2
Что есть жизнь наша? — сказка.
А что любовь? — ее завязка;
Конец печальный иль смешной.
Родись, люби — и Бог с тобой!
(1797)