Из Поэмы Петербург
Здесь вымерз и купеческий размах,
И говорок исправился славянский
Немецкой геометрией в умах,
И гонор обозначился дворянский, -
Нева, во льды одевшая гранит,
Преобразит чахотку обезьянки
В Венецию, трагедию ланит,
Историю, комедию смолянки.
Как будто нет суровей городов,
Где большей частью пасмурно, уныло,
И где гранит от крови не бордов,
И где толпа царя боготворила!-
Чухня, ты скажешь?- вымерла чухня,
И гондолы врастают в Исаакий,
Так полируя Клодтова коня,
Что о столице выскажется всякий -
Пиита ли безумный, брадобрей,
Державин, Кюхельбекер, Достоевский, -
До века, где ни Бога, ни царей,
Один пустой, ведущий к лавре Невский.