Опять я думаю о ней - Марине Цветаевой - часть 5
16.
В КОКТЕБЕЛЕ
Опять я думаю о ней –
Над бухтой, глядя вдаль.
Марина в мареве тех дней
Прелестно молода.
И синь небес глаза слепит,
Шумит морской прибой...
О, вечно юная Лилит,
С трагической судьбой!
Здесь начинается судьба –
Любовь и жизнь – как фронт,
Стихов извечная мольба...
И он – Сергей Эфрон...
Зелёных глаз полу-прищур –
Размытый силуэт…
У моря свет времён ищу
В волнах прошедших лет.
Здесь начинается судьба,
Приведшая в петлю.
Ещё так далеко пальба,
Ещё – люблю… люблю…
Но уготовано судьбой:
В один погибнуть год.
Храни до срока их, любовь!
Ведь в сорок восемь лет всего...
И с разницею – в полтора
Осенних месяца – уйти...
Вернуться им в Москву пора.
О, Карадаг, не отпусти!
Опять, над вольною волной,
Кричала одиноко чайка.
И показалось: не случайно
Она кружила надо мной.
17.
« ...Недолго ведь с крыши на небо»
Марина Цветаева
Она и на Земле – как небожитель –
В плену иллюзий и прекрасных снов.
А ей твердили: «Бросьте, не блажите,
Оставьте миражи созвучных слов!»
Но есть край крыши, где созвучья звонче,
И два крыла, и ветер в звёздах весь...
Оттуда Ты гораздо ближе, Отче,
И проще дотянуться до небес.
Парить легко над сумрачной долиной,
Внизу оставив страх и суету...
Морскою и небесной быть Мариной,
Знать зов глубин и ведать высоту.
18.
Была… и руку целовали.
Ушла – не спросят: а была ли?
Была – наветы, хлябь, долги…
Ушла – в столетия шаги –
Стихи. И в бесконечность – вёрсты.
Грехи – легки, по-детски, просто…
Искать вершин… Предугадать…
Успеть – до капли – всё раздать.
Простить – и стыд, и мрак, и боль…
И на губах – морская соль…
19.
Была… была… как это горько –
Сказать о ней: она была.
Непостижимо… да ведь только –
Смеялась, грезила… ушла…
Уйдя, не унесла с собою
Страданья, радости, печаль…
Наполнен новый день любовью,
И светом озарилась даль…
Ушла… покинула, но все же
Здесь жизнь оставила свою –
В стихах, что были ей дороже,
Чем пребывание в раю.
Сентябрьский вечер, гроздь рябины,
Дыхание её стихов…
Новопреставленной Марине
Прощён весь перечень грехов.
И облака – вослед за нею,
И я поверить не смогла…
Немеют губы и – не смею
Сказать о ней: она была.
20.
В последний день лета…
В последний день лета
Кровила рябина – рвалась из земли:
Сгубили поэта! Сгубили поэта!
Сгубили поэта! Не сберегли!
И больше не будет – не будет рассвета…
Не будет рассвета – ни одного…
Сгубили поэта, сгубили поэта!
И даже могилы нет у него.
21.
Не обретя приюта на Земле,
Гонима беспощадными ветрами,
Она ушла… «Не плачьте обо мне,
Зажгите свечи в полутёмном храме».
Давно земных не ведая забот,
Читает обращённые к ней строки,
Благословляя вечную любовь,
Земные не забывшая уроки,
Вдали от суесловья и греха,
Над морем реет и парит над сушей…
И каждое прочтение стиха –
Молитва за её живую душу.
22.
Это летопись души
Многоточьем чувств ложится…
Знаю, в каменной глуши
Камской
Вновь тебе не спится
Под сугробом гробовым.
Слышу шелест губ – с мольбою
Обращаешься к живым –
Петь – не плакать над тобою.
Слаще словом ворожишь,
Чем при жизни ворожила,
Под забором возлежишь –
Под кладбищенским.
Могила, занесённая пургой –
Ни дороги к ней, ни тропки…
А такой, как ты, другой –
Не сыскать… Ложатся строки
Снегом на полынь-траву…
Стынет горькая судьбина.
Стебелёк сухой сорву –
В память о тебе, Марина.
23.
Люблю стихов твоих шаманство,
Кликушество и колдовство,
Они из утренних туманов –
Лучом пронизанных насквозь.
Они даруют откровенье –
Меж тьмой и светом грань тонка,
И заражает вдохновеньем
Строка, зовущая в века.
Вокруг тебя миры иные…
Но слово пробуждает свет.
Дороги помнятся Земные?
Я верю: помнишь силуэт –
Размытый… из нечётких линий…
Воображеньем дорисуй –
Снегов российских… пражских ливней…
Слов неизменный поцелуй.
В них всё – любовь, всё – озаренье,
Дыханье чувств – обнажено,
Полны – пророческих видений,
Пьянят, как старое вино.
Им следовать, томясь от жажды,
Не рассуждая – им внимать,
И ощущаю клеткой каждой,
Что полнит душу благодать.
Благодарю! Благословляю
Твои наследные слова!
Как никогда, воспринимаю:
Жива… в строке! И тем – права!