… Вот такая недобрая сказка о двух концах. Не к добру уселись два ворона у крыльца, не к добру увенчали собою резьбу перил, белый снег расчертили тенями от черных крыл.
«Быть беде», — понимаешь. На сердце нехорошо. Брось шитье, исколов иголкою пальцев шелк, одевайся наспех, скорее беги во двор, слушай воронов — о беде твоей разговор.
«Где ты был сегодня, мой черный пернатый брат, что ты видел, чем нынче был ты и сыт, и рад?»
«Был я нынче за синим лесом, в тени ракит. А под ними спит рыцарь, навечно и крепко спит. Не спасли его латы, и щит ему не помог; да не враг — верный друг ему в спину всадил клинок».
«Стало быть, поживился на славу ты, братец мой? Под ракитами не затеял ли пир горой?»
«Не досталось мне под ракитами ничего: верный сокол, что там кружит, стережет его, да горюет-воет над рыцарем верный пес… Не случалось мне прежде видеть собачьих слез».
«Ну а что, говорят, у рыцаря есть жена? Хороша ли собой, приветлива ли, верна?»
«Говорят, жена. Прелестна, нежна, юна, да еще говорят, рассудительна и умна. А верна ли… О том спроси, если хочешь, сам: вон она стоит, подслушивает с крыльца».
… Зашумели крылья — медленно, как во сне. Кисть рябины осыпалась кровью на белый снег, да затмила снег белизна твоего лица…
И отсюда сказка распалась на два конца.
Говорили, что не видали жены верней. Что немедля слугам велела седлать коней, что пока не найдут — запретила и стон, и плач, что сама впереди — лишь крылом разметался плащ. Синий лес расступался сам на твоем пути, и сумела хотя бы мертвого, но найти, как положено всё — оплакать, похоронить…
А что дальше — на этом сказка теряет нить.
Говорили, что не видали таких супруг — вероломных настолько, что мужнин ближайший друг тем же вечером постучался к тебе в покой, и что платье слетело с плеч под его рукой, что в постель неостывшую ты позвала сама…
А что дальше — пускай укроет ночная тьма.
Говорили всякое, много, не перечесть. Перемыли косточки, участь твою и честь, о тебе запели в трактирах порой ночной...
А что было правдой — известно тебе одной.
31.10.2023
____
Стихотворение представляет собой вольный пересказ сюжета старинной датской баллады To Ravne («Два ворона»).