Горизонт и три берёзы.
Нам с вами, дорогие друзья, так или иначе приходится проживать сходные периоды взросления. Чаще всего это сопряжено с познанием окружающего нас мира, если повезёт – всего мира. Беда, если человек коснеет в пределах исходного мирка вроде птичника в одной из сказок Андерсена.
**
Когда я был маленьким, по старенькому ламповому радиоприёмнику СИ-235 услышал сказку Ганса Христиана Андерсена про творца волшебных сказок Оле-Лукойе и мальчика – слушателя сказок – Яльмара. Один эпизод из сказочной истории - сна, про корабль, где плыли Яльмар и Оле-Лукойе, я и вспомнил.
«В поднебесье летела стая аистов; они тоже покинули родину и направились в дальние тёплые края. Летели они длинной вереницей, один за другим. Аисты были в пути уже много-много дней, и один из них так утомился, что крылья почти отказывались ему служить. Он летел позади всех, потом отстал и начал опускаться всё ниже и ниже. Вот он взмахнул распущенными крыльями ещё раза два, но… напрасно! Вскоре он задел за мачту корабля, скользнул по снастям и – бух! – упал прямо на палубу.
Юнга подхватил его и посадил в птичник к индейкам, уткам и курам. Бедняга аист стоял и уныло озирался.
– Ишь какой! – закудахтали куры.
Индюк надулся что было силы и спросил у аиста, кто он такой, а утки пятились, толкались и крякали: «Дур-рак! Дур-рак!»
И вот аист рассказывал им о жаркой Африке, о пирамидах и о страусах, которые носятся по пустыне так же быстро, как дикие лошади. Но утки ничего не поняли и опять стали подталкивать друг друга и крякать:
– Правда, он дурак?
– Конечно, дурак! – подтвердил индюк и от возмущения надулся и залопотал что-то.
Тогда аист умолк и стал думать о своей Африке.»
**
Я тоже задумался. Ведь это очень страшно, если для тебя всё мировоззрение цепенеет в объёме птичника, улицы, городка. Когда ты ни разу не побывал в горах под снежными вершинами, не познал просторы степей и задумчивость хвойных лесов, не понимаешь гортанную речь народов, иную, чем речь русского народа. Когда в твоём сердце не вызывают отклика, например, стихи об Африке русского офицера и поэта – Николая Гумилёва – «Жираф», или повествования «Дорогой ветров» об экспедициях в Центральной Монголии советского палеонтолога Ивана Ефремова.
Вот стихи – стихи Николая Гумилёва «Жираф», которые не вызывают отклика у обладательницы «особенно грустного взгляда»:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
**
Много лет назад у меня остановилось сердце от сладостной тоски. Еще впереди были встречи с Карским, Баренцевым и Чёрным морями, с Тихим и Атлантическим океанами, когда прочёл эти стихи:
Эдуард Багрицкий. «Возвращенье»
Кто услышал раковины пенье,
Бросит берег и уйдет в туман;
Даст ему покой и вдохновенье
Окруженный ветром океан...
Кто увидел дым голубоватый,
Подымающийся над водой,
Тот пойдет дорогою проклятой,
Звонкою дорогою морской...
Так и я...
Мое перо писало,
Ум выдумывал,
А голос пел;
Но осенняя пора настала,
И в деревьях ветер прошумел...
И вдали, на берегу широком
О песок ударилась волна,
Ветер соль развеял ненароком,
Чайки раскричались дотемна...
Буду скучным я или не буду -
Все равно!
Отныне я - другой...
Мне матросская запела удаль,
Мне трещал костер береговой...
Ранним утром
Я уйду с Дальницкой.
Дынь возьму и хлеба в узелке, -
Я сегодня
Не поэт Багрицкий,
Я - матрос на греческом дубке...
Свежий ветер закипает брагой,
Сердце ударяет о ребро...
Обернется парусом бумага,
Укрепится мачтою перо...
Этой осенью я понял снова
Скуку поэтической нужды;
Не уйти от берега родного,
От павлиньей
Радужной воды...
Только в море
Бесшабашней пенье,
Только в море
Мой разгул широк.
Подгоняй же, ветер вдохновенья,
На борт накренившийся дубок...
**
Если вы вовремя преодолели позывы к домашнему сидению, если вас поднял на крыло опыт дальних командировок и экспедиций, если вы тратили свои отпускные на путевки в альплагеря или на организации самодеятельных туристских походов по сложным бездорожьям СССР и России, в вас родится глубинное чувство Родины, в вас никогда не возникнет позыва уехать за рубеж навсегда. И вы напишете – рано или поздно – что-то похожее:
Константин Симонов. «Родина».
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину — такую,
Какой ее ты в детстве увидал.
Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.
Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.
Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.
**
И вашей души никогда не коснётся затхлый душок птичника из сказки Андерсена! Уверен, что по тем или иным причинам вы обязательно вспомните строки из упомянутых стихов – и зовущие за горизонт, и уверяющие, что «эти три березы при жизни никому нельзя отдать!»
Приведённые примеры стихотворений показывали, как писали русские поэты сто лет назад во времена, похожие по сложности на нынешние. Досадно бывает, когда встречаешь на страницах нашего сайта легковесный, с погрешностями в стихосложении. «трёп»! В такие моменты начинаешь себя чувствовать среди болтливой домашней птицы в птичнике сказочника Андерсена.
«Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок!»