Забывать стал лица,
голоса и даже имена,
что со мной творится? –
нешто гнилым пнём стал.
А ещё недавно хорохорился,
на груди рубашку рвал,
и, как жеребец породистый,
женщинам проходу не давал.
А теперь твержу, мол, э-ка невидаль,
все женщины на одно лицо.
Самому мне в то не верится,
кто б другой, я понял бы ещё.
Укатали сивку крутые горки,
тяжёл стал на подъём,
не помогут никакие отговорки,
то, что было, быльём поросло.