Летят бесшумно стаи белых мух
И так же тихо на седой асфальт ложатся,
Блеснёт жемчужиной их филигранный панцирь
И обратится в грязно-серый пух.
Примнётся пух картонным ярлыком,
Хрустя задористо под кожаным ботинком,
Блестя последней, самой стойкой льдинкой,
И упокоится в ландшафте городском.